Томас Гарди - Том 3. Повести. Рассказы. Стихотворения

Никто в родительском доме леди Кэролайн, видя, как она спокойно входит в холл после того, как несколько дней прогостила у тетки, не догадался бы, что за это время она и ее возлюбленный получили благословение церкви сочетаться во плоть едину, доколе смерть их не разлучит. Однако так оно и было: юная красавица, гарцевавшая на кровных скакунах или разъезжавшая в коляске, кивком головы отвечая на почтительные поклоны, и молодой человек, который тащился по дороге пешком и в графском парке указывал рабочим, где копать пруд и какие рубить деревья, стали мужем и женой.

Месяц с лишком они точно следовали задуманному плану, тайно встречаясь в условленных местах, когда это оказывалось возможным; и оба при том были как нельзя более счастливы и довольны. Правда, к концу этого месяца, когда несколько охладел первый жар любви, леди Кэролайн стала порой задумываться: как это она, которая могла избрать пэра Англии, баронета или по крайней мере дворянина, а будь она более серьезно настроена, то епископа или судью — из тех, что не чуждаются радостей жизни и не прочь иметь молодую жену, — как решилась она на столь опрометчивый шаг и связала себя узами столь неравного брака? Такие мысли в особенности посещали ее во время их тайных свиданий, когда она малопомалу начала обнаруживать, что молодой ее муж, хотя и обладавший живым умом и к тому же человек довольно начитанный, имеет, однако, с ней весьма мало общего, ибо вся жизнь его протекала совсем в ином круге. Эти свиданья нередко происходили ночью в собственном ее доме, если не удавалось устроиться иначе: леди Кэролайн заранее тайком отпирала окно нижнего этажа, выходившее на лужайку, и когда в доме все стихало, влюбленный юноша, войдя через это окно и поднявшись по черной лестнице, проникал в комнаты своей подруги.

Как-то раз темной ночью, после того как за весь день ему не представилось случая повидаться с леди Кэролайн, он воспользовался этим секретным способом, как уже делал не однажды; и, проведя с ней около часу, объявил вдруг, что ему пора уходить.

Он остался бы и дольше, но свидание на этот раз вышло невеселое. То, что она говорила ему в ту ночь, сильно взволновало его и оскорбило. Ибо в гордой своей жене он увидел явственную перемену; холодный рассудок вернулся к ней, и беспокойство о своем положении и о будущем возобладало над любовью. От волнения ли, вызванного этим открытием, или по другой причине, но ему вдруг сделалось дурно: он стал задыхаться, вскочил, сделал шаг к окну и хриплым, прерывистым шепотом воскликнул: «Ох, сердце!..»

Но второго шага ему сделать не удалось: схватившись за грудь, он рухнул на пол. К тому времени, когда леди Кэролайн вновь зажгла свечу, которую перед тем погасила, чтобы снаружи никто не заметил, как он будет выходить, бедное его сердце уже перестало биться; и тогда леди Кэролайн вдруг вспомнила: кто-то из его деревенских знакомых недавно говорил ей, что он подвержен сердечным припадкам, и один из таких припадков, по словам доктора, может стать для него роковым.

Леди Кэролайн привыкла оказывать лечебную помощь поселянам, но на сей раз ни одно из обычных средств не оказало действие. Он лежал бездыханный, руки и ноги его все более холодели, и перепуганная молодая женщина вскоре поняла, что муж ее в самом деле умер. Все же она еще целый час не прекращала попыток вернуть его к жизни; когда же, наконец, не осталось сомнений в том, что перед ней покойник, она в отчаянии склонилась над телом, не зная, что делать дальше.

Первым ее душевным движением была неподдельная скорбь об утрате любимого, но вторым — страх за себя: как отзовется все это на ней, дочери графа?

— Ах, бедный мой муж! — горестно воскликнула она, обращаясь к мертвецу. — Зачем, зачем умер ты здесь и в такой час! Если уж суждено было тебе умереть, зачем не случилось это у тебя дома! Тогда бы никто не узнал о нашем неразумном браке и эта ошибка, которую я совершила из любви к тебе, навеки осталась бы тайной!

Часы во дворе отбили один удар — час ночи, — и леди Кэролайн очнулась; этот звук рассеял овладевшее ею оцепенение. Она встала, подошла к двери. Разбудить мать, рассказать ей все — другого выхода, казалось, не было. Но едва она положила руку на ключ, как тотчас отдернула ее. Нет, даже мать нельзя звать на помощь: узнают слуги, а через них и все. Но если бы она могла одна, своими силами, перенести тело куда-нибудь в другое место, то, пожалуй, еще и сейчас удалось бы отвратить подозрение; кому бы тогда пришло в голову, что они были близки друг другу? Эта вновь появившаяся надежда избежать всех последствий своего необдуманного шага и вновь обрести свободу, вероятно, принесла ей большое облегчение, ибо, как уже было сказано, необходимость вечно прятаться от людей и быть настороже за последнее время порядком уже стала ей докучать.