Чарльз Диккенс - Том 14. Торговый дом „Домби и сын“. Торговля оптом, в розницу и на экспорт (Главы ХXXI - LXII)

Единственная резкая перемена заключалась в том, что, проезжая по улицам, он был погружен в глубокое раздумье, напоминавшее то самое раздумье, в каком он отъехал от дома мистера Домби в то утро, когда с этим джентльменом случилось несчастье. Он машинально объезжал все препятствия на своем пути и, казалось, не видел и не слышал ничего вплоть до прибытия к месту назначения, если какая-нибудь случайность не отвлекала его от дум.

Держа путь однажды на своей белоногой лошади к конторе Домби и Сына, он так же не замечал двух пар зорких женских глаз, как и прикованных к нему круглых глаз Роба Точильщика, который, дожидаясь его — в доказательство своей пунктуальности — за квартал до условленного места, тщетно снова и снова притрагивался к шляпе, чтобы привлечь внимание хозяина и бежал рысцой рядом с ним, готовый придержать стремя, как только тот пожелает спешиться.

— Смотри, вот он едет! — воскликнула одна из двух женщин, дряхлая старуха, вытягивая иссохшую руку, чтобы указать на него своей спутнице, молодой женщине, которая стояла рядом с ней, укрывшись в подворотне.

Дочь миссис Браун выглянула, следя за движением руки миссис Браун; гневом и жаждой мести дышало ее лицо.

— Я никогда не думала, что увижу его еще раз,— тихо сказала она,— но, пожалуй, хорошо, что я его увидела. Да, вижу, вижу!

— Не изменился! — сказала старуха, бросая злобный взгляд.

— Ему меняться? — отозвалась другая женщина.— Из-за чего? Разве он страдал? Перемены, происшедшей со мной, хватит на двадцать человек. Неужели этого недостаточно?

— Смотри, как он едет! — пробормотала старуха, следя своими красными глазками за дочерью.— Такой спокойный и такой нарядный, едет верхом, а мы здесь стоим в грязи…

— И из грязи вышли,— нетерпеливо перебила дочь.— Мы — только грязь под копытами его лошади. Чем иным могли бы мы быть?

Провожая его напряженным взглядом, она нетерпеливо отмахнулась, когда старуха попыталась ей ответить, как будто даже звук голоса мешал ей смотреть. Мать, пристально следя за ней, а не за ним, не проронила ни слова, пока пылающий взгляд женщины не угас и она не вздохнула глубоко, словно почувствовала облегчение, когда он скрылся из виду.

— Милочка,— сказала тогда старуха.— Элис! Красавица! Эли! — Она осторожно дернула ее за рукав, чтобы привлечь ее внимание.— Неужели ты ему позволишь так вот прогуливаться, когда ты можешь выжать из него деньги? Дочка, да ведь это грешно!

— Разве я вам не говорила, что не возьму от него денег? — возразила она.— И неужели вы до сих пор мне не верите? Приняла я деньги от его сестры? Разве я прикоснулась бы хоть к одному пенни, если бы знала, что он прошел через его белые руки?.. Да, прикоснулась бы, если бы могла отравить эту монету и отослать обратно к нему! Успокойтесь, матушка, и уйдем отсюда.

— А он так богат! — пробормотала старуха.— А мы так бедны!

— Бедны — но только потому, что не можем отплатить ему за все зло, какое он нам причинил,— ответила дочь.— Пусть он даст мне богатство такого рода, и я приму его и воспользуюсь им. Уйдем! Нет никакого смысла смотреть на его лошадь. Пойдемте, матушка!

Но старуха, для которой Роб Точильщик, возвращающийся по улице и ведущий на поводу лошадь без всадника, казалось, представлял интерес сам по себе, созерцала этого юношу с чрезвычайным вниманием и, словно избавившись от каких-то колебаний, когда он подошел ближе, сверкнула глазами, бросив взгляд на дочь, приложила палец к губам и, выйдя из подворотни как раз в тот момент, когда он проходил мимо, тронула его за плечо.

— Да где же это пропадал все время мой веселый Роб? — спросила она, когда он оглянулся.

Веселый Роб, чья веселость пошла на убыль после такого приветствия, казался весьма удрученным и сказал со слезами на глазах:

— Ох, миссис Браун, почему вы не хотите оставить в покое бедного парня, когда он честно зарабатывает деньги и держит себя как подобает приличному человеку? Зачем вы вредите доброй репутации парня, заговаривая с ним на улице, когда он ведет лошадь своего хозяина в хорошие конюшни — лошадь, которую, будь ваша воля, вы бы продали на корм кошкам и собакам? А я-то надеялся,— добавил Точильщик, произнося заключительную свою фразу и как бы подводя итог всем нанесенным ему обидам,— что вы уже давным-давно померли!

— Так вот как он говорит со мной, которая зналась с ним так долго, моя милая! — воскликнула старуха, взывая к дочери.— Со мной, которая много раз выручала его, защищая от всяких бродяг, голубятников и птицеловов!