Николай Миклухо-Маклай - Путешествия на Новую Гвинею (Дневники путешествий 1872—1875). Том 1

Я наблюдал сегодня моих спутников, оран-утан, сравнивая их с Ахматом; для меня примесь папуасской крови несомненна. Эти физиономии с толстыми оттопыренными губами и плоским широким носом очень похожи были, особенно в профиль, на Ахмата, даже цвет кожи был одинаков.

Устроил сегодня очень удобную хижину, даже в два этажа.

Воздушный дворец этот был построен часа в полтора, очень крепко и просто. Ночью шел проливной дождь. Думал о Л. и о музыке.

[ 21 ] января. Нельзя было по случаю дождя отправиться дальше до 8 часов, почему я занялся расспросами оран-утан и вот что узнал. Здешние оран-утан, будучи в близких сношениях с малайцами, потеряли много своих старых обычаев, не употребляют сумпи-тана, совершенно забыли свой старый язык, строят хижины и живут почти совсем как малайцы; некоторые даже приняли ислам. Даже китайцы часто женятся на девушках оран-утан. Вследствие войны с Паханом много оран-утан выселилось в разные места. Вероятно, скоро это племя здесь отчасти сольется с малайцами, отчасти исчезнет.

Как только дождь перестал немного, я отправился далее. Хотя мне люди сказали, что место, откуда нам надо было идти пешком, очень недалеко, но мы употребили более трех часов, чтобы добраться, беспрестанно задерживаемые дождем и заборами. Это место, называемое Быбан, было очень удобно, образуя песчаный мыс, окруженный с трех сторон изгибом речки.

Выглянувшее солнце и ветер позволили высушить мокрую одежду и одеяла, хотя не надолго, потому что ночью опять пошел дождь.

[ 22 ] января. Переставший дождь позволил нам двинуться в путь. Трое оран-утан и малаец были очень обременены моими вещами, которые несли обыкновенно 6 человек. Лес был очень болотист; между невысокими холмами в некоторых местах приходилось идти по колено в болоте. Прибавим к этому удовольствию многочисленные шипы Calamus и других колючих растений и проливной дождь, который по временам делал лес еще мокрее. Особенно трудно было людям с тяжелыми ношами, так что пришлось к часу, приказав людям построить на ночь пондо и задержав двоих, послать других в деревню оран-утан, которая находится не слишком далеко, за людьми, самому же с вещами остаться до завтра здесь. Ноги очень распухли, и рана от шипа, которую я получил в лесу Кратона, болит. Хины нет, и вряд ли сегодняшняя прогулка пройдет даром.

[ 23 ] января. Лег вчера с заходом солнца, и хотя вообще спал хорошо, но ночью чувствовал несколько раз холод, несмотря на фланелевую одежду и шерстяное одеяло.

Утром вместо риса позавтракал саго с чаем. Рис по неосмотрительности Дюбусу очень нехорош, люди вчера и сегодня перебирали его. Удивляюсь такому терпению, но для них еда — важнейшее дело.

Людей ожидаю только к полудню, но решил отправиться в деревню: чувствую пароксизм и не желаю остаться больным здесь.

[ 24 ] января. Вчера люди не пришли. Я провел почти все послеполудня в ожидании их. Досадно было раскладывать уже совсем к походу готовые вещи, но, когда стало темнеть, а людей еще не было, — пришлось.

Так как днем шел несколько раз дождь, в лесу было очень сыро и я страдал от лихорадки, то я придумал себе очень удобный при этих обстоятельствах ночлег: зашнуровал по обеим сторонам каучуковые одеяла и проспал отлично в этом каучуковом футляре. У людей вышел весь рис, хотя уже два дня, как я уступил им свою порцию. Я им приготовил сам (так как никто, кроме меня, не умел этого делать) род полужидкого студня из саго с солью и сахаром. Затем, сделав довольно удачный портрет оран-утан Лосо с очень типичною физиономией и записав размеры его головы и лица, я приказал всем отправиться в соседнее (?) селение за провизией. Теперь сижу один и наслаждаюсь тишиной и уединением. Я сказал — тишиной, но в лесу не тихо, только нет этого назойливого, мне часто противного житейского шума и говора людей.

Пока я рисовал Лосо около получаса, он сидел замечательно неподвижно на корточках, с вывернутыми внутрь ступнями ног, и, чем дольше продолжался сеанс, тем более оттопыривались его губы и глаза становились уже. Цвет его кожи почти совсем сходен с цветом кожи Ахмата.

Люди здесь (оран-утан и малайцы) совершенно соглашаются со мною, когда я им говорю, что прежде у всех оран-утан волосы были такие же, как у Ахмата, но что, смешиваясь с малайцами, они получили понемногу другие волосы. При этом прибавляют, что там-то и там-то (всегда почти указывая на более дикие, обособленные племена) в Пахане (около р. Текам), по левому берегу р. Индау и в горах есть люди с такими волосами.