Джеймс Джойс - Избранные произведения. Том I

Дальнейшая заключительная строка была подхвачена многими гостями, что находились за дверями столовой, и была повторена еще не раз под управлением Фредди Малинза, высоко вздымавшего свою вилку.

В прихожую, где они стояли, проникал резкий утренний воздух, и тетушка Кейт сказала:

— Закройте кто-нибудь дверь, миссис Малинз насмерть простудится.

— Там на улице Браун, тетя Кейт, — сказала Мэри-Джейн.

— Браун повсюду, — произнесла тетушка Кейт, понизив голос.

Тон ее реплики заставил Мэри-Джейн рассмеяться.

— Да, он такой внимательный, — с иронией сказала она.

— Он как газ тут везде просачивался, — добавила тетушка Кейт тем же тоном, — всю эту ночь.

Она сама рассмеялась на этот раз и добродушно промолвила:

— Только скажи ему, Мэри-Джейн, пусть заходит, и закрывайте двери. Надеюсь, упаси Бог, он меня не слыхал.

В эту минуту дверь прихожей открылась, и из тамбура вошел мистер Браун, захлебываясь от неудержимого смеха. На нем было зеленое длинное пальто с манжетами и воротником искусственного каракуля, на голове круглая меховая шапка. Он ткнул пальцем в сторону заснеженной набережной, откуда доносился резкий продолжительный свист.

— Тедди заставит прискакать все кебы в Дублине, — сказал он.

Из каморки рядом с конторой вышел Габриэл, натягивая пальто. Оглядев прихожую, он спросил:

— А Грета не спускалась еще?

— Она собирается, Габриэл, — сказала тетушка Кейт.

— А кто там играет наверху? — опять спросил он.

— Никто, все уже разошлись.

— Нет-нет, тетя Кейт, — поправила Мэри-Джейн. — Бартелл Д’Арси и мисс О’Каллахан еще не ушли.

— Как бы ни было, кто-то там бренчит на рояле, — заметил Габриэл.

Мэри-Джейн оглядела мистера Брауна и Габриэла и, зябко поводя плечами, сказала:

— Вы так закутаны оба, что мне на вас холодно смотреть. Не завидую, как вы будете добираться домой в такой час.

— А по мне, так самое милое бы сейчас, — браво заявил мистер Браун, — это бодрая прогулочка за городом или же запрячь резвую лошадку да с ветерком прокатиться.

— У нас раньше дома была отличная лошадь и коляска, — сказала тетушка Джулия уныло.

— Незабвенный Джонни, — подхватила со смехом Мэри-Джейн.

Тетушка Кейт и Габриэл тоже засмеялись.

— А что такого чудесного в этом Джонни? — спросил мистер Браун.

— Покойный и оплакиваемый Патрик Моркан, то бишь наш дедушка, — начал Габриэл, — в последние свои годы именовался в просторечии старый джентльмен и был по роду занятий клеевар.

— О, Габриэл, — сказала тетушка Кейт, смеясь, — у него была крахмальная фабрика.

— Ну, будь там крахмал или клей, — продолжал Габриэл, — но, во всяком случае, старый джентльмен имел лошадь по кличке Джонни. И Джонни провел всю жизнь на фабрике старого джентльмена, изо дня в день шагая по кругу и вращая большой жернов. Все шло чудесно, но затем с Джонни приключилась трагическая история. В один прекрасный день старый джентльмен пожелал совершить выезд в собственной карете на военный парад в парке, вместе с высшим дублинским светом.

— Помилуй Бог его душу, — сказала тетушка Кейт с чувством.

— Аминь, — заключил Габриэл. — Итак, старый джентльмен запряг Джонни, облачился в свой лучший цилиндр и лучший галстук и со всею торжественностью выехал из своего родового особняка, что находился, я полагаю, где-то вблизи Бэк-лейн, то бишь Заднего проулка.

На этом месте все рассмеялись, даже и миссис Малинз, а тетушка Кейт сказала:

— Ну право, Габриэл, он же не жил на Бэк-лейн, это только фабрика была там.

— Они с Джонни проследовали из особняка предков, — продолжал Габриэл, — и все шло отлично, покуда в поле зрения Джонни не оказалась статуя короля Билли. И тут, то ли он влюбился в кобылку, на которой восседал Билли, то ли решил, что они приехали к себе на фабрику, но только он принялся шагать вокруг статуи.

Под общий смех Габриэл описал круг по прихожей, ступая в своих галошах.

— Он все шагал и шагал по кругу, — говорил Габриэл, — а старый джентльмен, который был чрезвычайно чопорным джентльменом, пришел в крайнее возмущение. «Вперед, сэр! Что это вы задумали, сэр? Джонни! Джонни! Совершенно неслыханное поведение! Я не могу понять эту лошадь!»

Взрывы хохота, сопровождавшие повествование о трагической истории, были прерваны громким стуком в дверь. Мэри-Джейн пошла отворить, и на пороге прихожей появился Фредди Малинз. Скрючившийся от холода, в шапке, съехавшей далеко на затылок, Фредди Малинз тяжело отдувался, и от него валил пар.