Эрнест Хемингуэй - Смерть после полудня

Одна из острейших напастей испанской корриды — это не продажность обозревателей, кто хотя бы на время может сделать имя матадору, разместив соответствующие заметки в ежедневных мадридских газетах, а тот факт, что, получая деньги от матадоров, они отражают только их взгляды. В Мадриде им не разойтись столь уж сильно в пользу того или иного матадора, так как читающая газеты публика, или хотя бы важная ее часть, сама видела эти бои, чего не скажешь про сообщения из провинции, которые могут подвергаться изрядной правке. Все свое влияние, все свои толкования, весь свой критицизм в адрес быков и тореро эти газетчики подстраивают под точку зрения матадора, который через ассистента-шпажиста прислал им конвертик с сотенной или двухсотенной бумажкой, не забыв вложить и визитку. Такие конверты заносят «корридоведам» от каждой без исключения газеты в Мадриде, ну а суммы варьируются в зависимости от значимости издания и автора заметок. Их принимают даже самые честные и грамотные критики, от которых никто и не ждет, что они возьмутся превращать катастрофу в триумф или искажать истину в пользу какого-то матадора. Это просто комплимент от тореро. В конце концов, не будем забывать, что речь идет о стране чести. Но поскольку львиная доля денег на жизнь этих критиков поступает от матадоров, они придерживаются их точки зрения, стоят на страже их интересов. Очень простая арифметика, тем более что жизнью рискует-то матадор, а не зритель. Хотя если публика перестанет настаивать на игре по правилам, на сохранении стандартов качества, на борьбе со злоупотреблениями, а уж тем более перестанет платить, в самом скором времени профессиональная коррида исчезнет вместе с матадорами.

Бык — это та составляющая часть всей фиесты, которая определяет уровень ее здоровья. Если публика, в лице индивидуального платящего зрителя, потребует славных быков, которые достаточно крупны, чтобы бой получился серьезным, которым от четырех до пяти лет, чтобы Они были зрелыми и могли выдержать все три акта корриды; совсем не обязательно, чтобы они были огромными, тучными или с гигантскими рогами; нет, пусть это будут просто физически здоровые и зрелые животные; так вот, тогда скотоводы будут выпасать быков на лугах столько, сколько надо, а уж матадорам придется самим подстраиваться и учиться, как совладать с такими быками. Возможно, в течение этого периода будут иметь место неудачные бои, которые приведут к отсеву плохо подготовленных тореро, однако сама фиеста только выиграет. Бык — основной элемент этого праздника, и самые высокооплачиваемые тореро непрерывно пытаются просаботировать именно быков: хотят, чтобы их выращивали поменьше размером, с рогами покороче, и чтобы на бой их посылали как можно моложе. Такие условия могут налагать лишь те, кто занимает самую вершину. Крупные быки, от которых отказываются «звезды», достаются неудачливым и начинающим тореро. Вот чем объясняется непрерывно возрастающая смертность среди матадоров. Чаще всего погибают середнячки, новички и несостоявшиеся артисты. А гибнут они оттого, что пытаются применить — ведь этого требует публика! — технику «звезд». На жизнь-то надо зарабатывать. Но это они вынуждены делать с быками, от которых отказались — или наверняка откажутся — первые имена из-за слишком высокой опасности и невозможности показать класс. Вот из-за чего мы видим столь много ранений и катастрофических неудач среди наиболее многообещающих новильеро, хотя в конечном итоге обязательно появятся великие мастера, нельзя только прерывать и выхолащивать период их обучения. Молодой тореро, который выучился сражаться с годовалыми телятами, кого тщательно оберегали, подставляли лишь совсем юных животных, может оказаться совершенно беспомощен против крупного быка. Все равно что научиться стрелять по мишеням, а потом выйти на охоту против опасного хищника — или оказаться на войне, когда в тебя самого палят почем зря. С другой стороны, ученичество с годовалыми быками прививает чистоту стиля, после чего можно заняться полировкой техники, а затем и узнать настоящего быка в ходе адской игры с громадинами, с забракованными, порой действительно некондиционными, жутко опасными быками, с которыми ученик сталкивается на новильядах, если только не находится под крылом одного из мадридских импресарио; подобная школа была бы идеальной для тореро, если только энтузиазм и храбрость не вытекут из него вместе с кровью.

Мануэль Мехьяс, Бьенвенида, тореро старой школы, воспитал трех сыновей-матадоров именно на однолетках; он сделал из них до того умелых, универсальных тореро в миниатюре, что на ум приходит сравнение с вундеркиндами, а ведь работали они только с бычками. Пока старшим сыновьям, в силу их несовершеннолетия, закон запрещал выступать в Испании, они собирали полные арены Мехико, Южной Франции и Южной Америки; а своего младшего, Маноло, Бьенвенида сделал полным матадором уже в шестнадцатилетнем возрасте, чтобы сын от выступлений с двухлетками перескочил через ад ученичества в ранге новильеро.