Эрнест Хемингуэй - Смерть после полудня

Арена для боя быков находится в дальнем конце раскаленной пыльной улицы, что тянется под солнечным зноем из прохладной лесной тени городских кварталов; профессиональные калеки, вдохновители омерзения и жалости, что кочуют по испанским городам и весям вслед за ярмарками, выстраиваются вдоль этой дороги, помахивая култышками, тыча прохожим под нос свои язвы, выпячивая чудовищные уродства и держа кепки в зубах, когда их больше нечем держать, так что на бой быков тебя, можно сказать, гонят через строй уродов. Город от центра до окраины — это Веласкес, а потом вплоть до арены идет неразбавленный Гойя. Собственно арена была здесь еще до Гойи. Симпатичное строение в стиле старой пласа де трос в Ронде; там можно усесться в тени на баррере, попивать вино и заедать его клубникой, повернувшись спиной к песку, следя за тем, как молоденькие сеньориты из Толедо и прочих уголков Кастилии заполняют ложи, как вывешивают на перильца свои шали, рассаживаются и, беспрерывно обмахиваясь веерами, улыбаются и щебечут с милой стыдливостью провинциальных красавиц, отлично сознающих, что сейчас их разглядывают сотни глаз. Для зрителя этот ритуал не менее важен, чем сам бой быков. Близорукие могут носить с собой бинокль, хоть оперный, хоть полевой. Рекомендуется уделить внимание всем ложам без исключения. Удачный бинокль пойдет только на пользу. Он разнесет по щепочкам образ кое-каких умопомрачительных раскрасавиц, которые появляются в белоснежном облаке кружевных мантилий, с высокими шиньонами, изумительным цветом лица и в чудесных шалях, — в то время как сквозь оптику ты увидишь золотые коронки и припудренную мукой смугловатость той матроны, что, возможно, попалась тебе на глаза прошлой ночью в несколько ином месте, а вот сейчас пришла, чтобы лишний раз прорекламировать свое заведение. С другой стороны, в одной из лож, где ты бы ничего не разобрал без бинокля, можно найти истинную жемчужину. Как часто залетный гость готов процедить, мол, прославленная красота испанок чушь полнейшая, а все потому, что он видит лишь мучную толстую кость танцовщиц фламенко да жестких, как гвозди, дам из борделей. В испанских домах терпимости заработок невысок, и шлюхам приходится слишком много работать, чтобы еще сохранять свежесть. Не ищите красавиц на театральных подмостках, в публичных домах или там, где распевают canta honda. [4] Вернее, кантехондо: андалусийское горловое пение, ответвление фламенко. Куда правильней высматривать их во время вечернего променада, когда можно усесться в кафе или на уличной веранде и дать всем девицам городка самим продефилировать мимо; это длится целый час, да и пройдутся они не раз и не два, из одного конца квартала в другой, по три-четыре подружки в ряд. Или же берите бинокль, повнимательней изучайте ложи на бое быков. Вместе с тем невежливо использовать мощную оптику на сеньоритах, сидящих не в ложе; точно так же косые взгляды вызывают те, кто пользуется биноклем непосредственно с арены: в ряде мест ценителям девичьей красоты разрешается фланировать по арене до начала боя и собираться в толпы напротив особенно удачных находок. Пялиться на женщин в бинокль с арены — верный признак зеваки в худшем смысле этого слова; для него разглядывание важнее действия. Однако бинокль в руках владельца места на баррере — вещь полностью законная; мало того, это настоящий комплимент, средство общения и чуть ли не рекомендательное письмо. Не сыскать на свете лучшего метода заочного знакомства, чем социально приемлемое, искреннее восхищение; а восхищение — и если на то пошло, возможный отклик — с определенного расстояния нельзя передать и уловить лучше, чем посредством внушительного ипподромного бинокля. Даже если вы вообще не смотрите на девушек, оптика поможет понаблюдать за убийством последнего быка, если уже смеркается, а заклание происходит на противоположном краю арены.

Аранхуэс неплохо подойдет для самой первой корриды в жизни, во всяком случае лучше, чем Мадрид, особенно когда надо посмотреть только один бой, потому что здесь есть и живописность, и яркие цвета, которые так нужны, когда пребываешь еще на стадии ценителя спектакля. Позднее захочется, чтобы и публика не подкачала (хорошие быки и матадоры — это само собой), а удачная публика вовсе не та, которую видишь на однодневной фиесте, куда женщины приходят разнаряженные, где всякий хлещет вино в свое удовольствие и бесхитростно веселится; не подойдет и пьяная, танцующая толпа, гоняющая быков по улицам своей родной Памплоны; точно так же не годятся местечковые патриоты-валенсийцы, обожествляющие матадоров. Нет, удачная публика — это Мадрид; да не в дни боев-бенефисов с их вычурным убранством, помпезностью и завышенными ценами; нужна серьезная публика абонементных сезонов, которая разбирается в боях, быках и тореро, которая умеет отделять доброе от дурного, фальшь от искренности — словом, нужен тот зритель, ради которого матадор и выкладывается. Живописность хороша, когда ты юн. Или слегка подшофе, когда все кажется настоящим. Или инфантилен; или с тобой девчонка, которая никогда не видела корриду; или, наконец, когда без помпезности жить не можешь. Но если ты действительно намерен что-то понять про бой быков или хотя бы раз ощущал, как сильно это тебя цепляет, рано или поздно ты обязательно съездишь в Мадрид.