Николай Алексеев-Кунгурцев - Игра судьбы

В середине ноября семью Прохоровых постигло большое несчастье: хозяин Маркиан, где-то простудившись, схватил жестокую горячку; несколько недель он находился между жизнью и смертью, но наконец крепкая природа старика взяла свое, и он стал медленно поправляться.

Однако его болезнь имела тот печальный результат, что дела позументного мастера сильно пошатнулись: он потерял несколько заказчиков, многие заказы не поспели к сроку.

Приближалось Рождество Христово — время уплаты оброка, а он далеко еще не был собран, и Маркиан Прохоров прикапливал его по крохам. Между тем управляющий князя Дудышкина, крепостным которого состоял мастер, уже несколько раз наведывался и поторапливал, говоря, что барин собирается жениться и теперь подсчитывает свои доходы и расходы.

— И лют же он при подсчете, я тебе скажу, страсть! — жаловался управляющий, тоже из княжеских крепостных. — За каждый грош лается, а то и в ухо съездит. Ты, Прохорыч, постарайся уж.

Действительно, князь Семен Семенович, задумав жениться, ревностно принялся приводить в порядок свои дела; последние для стороннего глаза казались блестящими, но, в сущности, были далеко не в завидном положении. Дудышкин имел и состояние, и большие поместья, но первое было сильно расстроено вследствие страсти князя к женщинам и к породистым коням, а вторые, отданные в управление хищным приказчикам, притом при крайне бестолковом и примитивном хозяйстве, не давали и десятой доли того дохода, какой могли бы приносить. Князь жил широко, не отказывал себе ни в чем: один гарем, помещавшийся в задней половине его роскошного дома на Невском, уносил доходы трех деревень. Тем не менее щедрый для себя Семен Семенович был феноменально скуп. Поэтому при сведении счетов его управляющему, Никите Петрову, приходилось далеко не сладко.

Однажды, проверяя списки оброчных, князь увидел, что, во-первых, многие не уплатили еще оброка, хотя срок уже миновал (в числе их был и Маркиан Прохоров), и, во-вторых, что оброк во многих случаях взимается слишком малый.

— А вот я соберусь как-нибудь да сам объеду оброчных, которые в Питере, — сказал он Никите. — Полно им жиреть на мои денежки.

Управляющий подумал, что барин это так сбрехнул. Однако оказалось не то: князь, выбрав погожий день, действительно собрался.

Прежде всего он решил посетить неаккуратных плательщиков, и Прохорову выпала на долю честь его посещения одному из первых.

Велики были изумление и испуг старого позументного мастера, когда на пороге его жалкой лавчонки предстал сам барин во всей красе своей долговязой фигуры, сопровождаемый управляющим Никитой Петровым и лакеями. В мастерской и в доме произошел полнейший переполох.

Увидев низко кланяющегося, обомлевшего Маркиана, князь спросил его:

— Кажется, ты и есть этот самый Прохоров?

— Так точно, ваше сиятельство. Вашего сиятельства человек. Прохоров Маркиашка, — пробормотал мастер, готовый провалиться сквозь землю.

— Дай-ка взгляну, как ты живешь, — сказал Семен Семенович, без церемоний направляясь в жилые комнаты. — А ничего себе, — продолжал он, остановившись среди убогой гостиной. — В деревне-то, наверно, похуже было бы.

Маркиан стремительно подал ему стул. Князь продолжал:

— А и неблагодарный же вы народ! Ведь мог бы я тебя в деревне сгноить, а теперь ты живешь себе купцом, и все же благодарности в тебе нет.

— Помилуйте, ваше сиятельство, мы завсегда, — кланялся Маркиан.

— То-то «завсегда»! Старания, чтобы барину заслужить, никакого нет. Почему оброка до сих пор не заплатил?

— Первый год случилось так, ваше сиятельство. Вот как перед Истинным, всегда со всяческим усердием. А на сей раз болезнь приключилась, так из-за нее из-за самой.

— Знаем. У вас все — либо болезнь, либо то, либо другое. Рады зажилить барскую копейку. Никита! Оброка сколько на него положено?

— Десять рублей.

— Десять? По этакому-то житью? Фью-фью! Нет, Маркиашка, ты этак скоро больно разбогатеешь. Никитка, напиши на него оброка пятнадцать рублей.

— Слушаю.

— Помилуйте, ваше сиятельство, да откуда мне их взять? — взмолился Прохоров. — И то скребу по грошикам.

— Ничего, наскребешь; порастряси мошну-то. Да помни, — добавил князь встав, — прямо тебе скажу: ежели через неделю не заплатишь, придется тебе в части розочек отведать. А ежели и потом плохо платить станешь, то с оброка сниму и в деревню отправлю. Так запомни: сроку тебе даю довольно — ровно неделю, — грозно закончил князь и направился было к двери.