Дмитрий Мамин-Сибиряк - Серая Шейка. Сказки и рассказы для детей

Кусты отступили первыми; им нечего было здесь делать. Они скромно исчезли, уступив место более сильным лесным породам. Молодому осиннику приходилось также плохо: его теснили берёзы.

– Вы это что же делаете? – спросили Осины. – Мы прежде вас пришли сюда, а вы нас же начинаете выживать… Это бессовестно!..

– Вы находите, что бессовестно? – смеялись весёлые Берёзки. – Только мы нисколько не виноваты… Вас всё равно выгонят отсюда вот эти ёлочки, как только они подрастут. Вы уж лучше уходите сами подобру-поздорову и поищите себе другого места. Только мешаете нам.

– Мы им мешаем?! Мы им мешаем?! – шептали огорчённые листики бедной Осины. – Это называется просто нахальством. Вы пользуетесь правом сильного. Да… Когда-нибудь вы раскаетесь, когда самим придётся плохо…

– Ах, отстаньте, надоели! Некогда нам разговаривать с вами…

Плохо пришлось осинкам, когда их загнали в самый угол поруби; с одной стороны на них наступал молодой березняк, а с другой – молодая еловая поросль.

– Батюшки, погибаем! – кричали несчастные Осинки. – Господа, что же это такое? Двое на одного…

– Уходите! Уходите! – тысячами голосов кричали Ёлочки. – Вы нам только мешаете… Смешно плакать, когда идёт война. Нужно уметь умирать с достоинством, если нет силы жить…

– А где же у нас рябины и черёмухи? – спрашивал насмешник-Ветер, прилетавший поиграть с молодыми берёзками. – Ах, бедные, они ушли совсем незаметно, чтобы никого не побеспокоить…

Большой шалун был этот Ветер: каждую веточку по дороге нагнёт, каждый листочек поцелует и с весёлым свистом летит дальше. Ему и горя мало, как другие живут на свете, и только самому бы погулять. Правда, зимой, в холод, ему приходилось трудненько, и Ветер даже стонал и плакал, но ему никто не верил; это горе было только до первого весеннего луча.

Прошло пятьдесят лет.

От старой поруби не осталось и следа. На её месте поднималась зелёная рать молодых елей, рвавшихся в небо своими стрелками. Среди этой могучей хвойной зелени сиротами оставались кое-где старые берёзы, – на всю порубь их было не больше десятка. Там, где торжествовали смерть и разрушение, теперь цвела молодая жизнь, полная силы и молодого веселья. В этой зелени выделялась своей побуревшей вершиной одна старая Ель.

– Ох, детки, плохо мне… – часто жаловалась старушка, качая своей бурой вершиной. – Нехорошо так долго заживаться на свете. Всему есть свой предел… Теперь я умру спокойно, в своей семье, – а то совсем было осталась на старости лет одна-одинёшенька.

– Бабушка, мы не дадим тебе умереть! – весело кричали молодые Ели. – Мы тебя будем защищать и от ветра, и от холода, и от снега.

– Нет, детки, устала я жить… Довольно. Меня уже точат и черви, и жучки, а сверху разъедают кору лишайники.

– Тук, тук!.. – крикнул пёстрый Дятел, долбивший старую Ель своим острым клювом. – Где жучки? Где червячки? Тук… тук… тук… Я им задам!.. Тук… Не беспокойтесь, старушка, я их всех вытащу и скушаю… Тук!..

– Да ведь ты меня же долбишь, мою старую кору? – стонала Ель, возмущённая нахальством нового гостя. – Прежде в дупле жили белки, так те шишки мои ели, а ты долбишь меня, моё деревянное тело. Ах, приходит, видно, мой конец.

– Ничего. Тук!.. Я только червячков добуду… Тук, тук, тук!..

Молодые ёлочки были возмущены бессовестностью дятла; но что поделаешь с нахалом, который ещё уверяет, что трудится для пользы других! А старая Ель только вздрагивала, когда в её дряблое тело впивался острый клюв. Да, пора умирать.

– Детки, расскажу я вам, как я попала сюда, – шептала старушка. – Давно это было… Мои родители жили там, на горе, в камнях, где так свистит холодный ветер. Трудно им приходилось, особенно по зимам… Больше всех обижал Ветер: как закрутит, как засвистит… Северная сторона у елей вся была голая, а нижние ветви стлались по земле. Трудно было и пищу добывать между камнями. Корни оплетали камни и крепко держались за них. Ель – неприхотливое дерево и крепкое, не боится ничего. Сосны и берёзы не смели даже взглянуть туда, где мои родители зеленели стройной четой. Выше их росли только болотная горная трава да мох… Красиво было там, на горе… Да… На такую высоту только изредка забегали белки да зайцы. Одна такая белка подобрала между камнями спелую еловую шишку и утащила сюда, в свой дом, а из этой шишки выросла я. Здесь привольнее, чем на горе, хоть и не так красиво. Вот моя история, детки… Долго я жила и скажу одно, что мы, ели, – самое крепкое дерево, а поэтому другие породы и не могут нас одолеть. Сосна тоже хорошее дерево, но не везде может расти… Вот пихты и кедры – те одного рода с нами и также ничего не боятся…