Даниил Мордовцев - Замурованная царица. Иосиф в стране фараона (сборник)

– В нем дух Божий, в нем, – выступая нетвердой походкой из рядов жрецов и подходя к Иосифу, говорил точно во сне дряхлый жрец богини Мут, – в нем божество… в нем душа Тутмеса… Его устами говорит Изида…

Слова старого жреца поразили фараона. Он давно привык дорожить мнением Амона-эм-Гапи, бывшего прежде верховным жрецом при храме Аписа-Гапи в Мемфисе, а теперь – верховного жреца богини Мут в Фивах, хотя в последнее время, от дряхлости, старик стал заговариваться, но и эти заговариванья, невнятные бормотанья верховного жреца истолковывались как вдохновения свыше, как глаголы божества. Фараону Апепи давно было известно имя жреца Тутмеса, о котором говорили, что он похитил у Нила, как у живого существа, тайну его разливов, и в отмщение за это Нил будто бы похитил самого жреца и на своих водах отправил его в царство Озириса, попросту на тот свет, хотя, как мы видели выше, верховный совет жрецов обвинил его в безбожии и заключил в центральную государственную тюрьму, где с ним и познакомился Иосиф и от него узнал тайны разливов Нила. Поэтому имя Тутмеса, произнесенное жрецом Амоном-эм-Гапи, не могло не подействовать на фараона.

– Так душа Тутмеса в этом иноплеменнике? – спросил он жреца, стоящего около коленопреклоненного Иосифа.

– В нем, солнце Египта… в нем… я ее вижу… чувствую ее, – бормотал старик, забывший уже о том, что и он вместе с прочими жрецами присуждал Тутмеса к вечному заточению.

– Да будет так! – провозгласил торжественно фараон. – Встань, Иосиф, и приблизься к трону моему.

Иосиф повиновался и подошел к ступеням, которые вели к трону. Юные царевичи, сидевшие на ступенях, раздвинулись, с удивлением глядя своими черными глазенками на иноземца.

– Вижу, что боги открыли тебе тайны свои, – продолжал фараон, – нет человека мудрее тебя во всем Египте. Пребывай же ты отныне во дворце моем, и пусть словесам уст твоих повинуются все люди мои: одним только престолом моим я буду выше тебя… Поднимись же до высоты престола моего.

Иосиф поднялся по ступенькам к самому трону. Он чувствовал над головой легкие веяния от опахал, которыми освежали над троном фараона его двенадцать эрисов знойный воздух, напитанный курениями, которые возжигал перед троном старший сын фараона с «локоном юности» на смуглой щеке. Иосифу казалось, что золотой сфинкс у подножия владыки Египта осмысленно глядел на него своими рубиновыми глазами.

Фараон снял со своей руки перстень.

– Протяни ко мне руку твою, – сказал он Иосифу.

Ропот удивления прошел по собранию. Все глаза жадно устремились к высоте трона: ничего подобного не видел Египет! Фараон снимает со своей руки перстень! Да это все равно, что снять со своей головы венец и возложить его – на кого же! На иноплеменника!

Иосиф исполнил приказание фараона, протянул руку.

– Поставлю тебя ныне над всею землею египетскою! – торжественно произнес фараон, надевая перстень на указательный палец правой руки Иосифа. – Смотрите, избранные люди земли моей! Повинуйтесь его слову, как бы это было мое слово.

Все собрание преклонилось.

– Теперь облачите его в багряницу и поставьте предо мною! – обратился фараон к своим сановникам.

Из их рядов отделились двое из царедворцев, которые заведовали гардеробом фараона и облачали его в торжественных случаях. Они приблизились к Иосифу и почтительно взяли его под руки, чтоб свести со ступенек, и затем увели за колонны с занавесью из пурпурового виссона.

Через несколько минут Иосиф возвратился в «палату крокодилов» в багрянице.

Глаза Путифара, казалось, не могли оторваться от него. В новом, в царском одеянии красота Иосифа выказалась вполне: при всей внешней скромности в ней было что-то обаятельное.

«О Снат-Гатор, теперь я понимаю тебя, – с ревнивым подозрением прошептал муж красавицы, – что бы ты сказала теперь, увидав его в пурпуре?»

– Подойди снова ко мне, Иосиф, в багрянице! – сказал фараон. – Поднимись до высоты плеча моего.

Иосиф снова взошел на ступени трона. Фараон отстегнул массивное золотое ожерелье, блиставшее на его груди, и надел его на Иосифа.

– Пусть эта золотая цепь будет знаком твоего первенства в земле египетской, – продолжал фараон, – ты воссядешь на мою вторую колесницу, и пусть глашатай идет впереди твоей колесницы и возглашает волю мою, волю фараона: я, Озимандий, царь царей, фараон Апепи, сын Амона-Ра, поставил слугу своего Иосифа над всею землею египетскою, и пусть никто в ней без тебя не воздвигнет руки своей. Имя же тебе да будет адон-псомпфомфаних!