Клод-Проспер де Кребийон-сын - Заблуждения сердца и ума

Автор не обещает быть безупречно аккуратным в выпуске этой книги 4 4 Автор не обещает быть безупречно аккуратным в выпуске этой книги... — Действительно, после первой части, выпущенной в Париже популярным издателем Про в 1736 г., вторая и третья появились лишь через два года, причем, их напечатали известные голландские типографы из Гааги Госс и Неольм. Заключительная четвертая часть романа так и не была выпущена. ; публику на этот счет столько раз обманывали, что ей не следовало бы верить на слово ни авторам, ни издателям; однако читатели могут быть уверены, что если первая часть им понравится, то вскоре и без проволочек за ней последуют и все остальные.

вступил в свет семнадцатилетним юношей, обладая всем, что требуется, дабы не остаться незамеченным. От отца я унаследовал прекрасное имя, блеск которого он приумножил личными заслугами; со стороны матери меня ожидало большое состояние. Овдовев в том возрасте, когда женщине молодой, красивой и богатой нетрудно заключить новый брачный союз, матушка моя из любви ко мне отказалась от супружеских радостей, чтобы дать мне надлежащее воспитание и по мере сил возместить все то, что я утратил со смертью моего отца.

Редкая женщина способна взлелеять подобный замысел; еще меньше таких, что в силах исполнить его. Но госпожа де Мелькур, как мне рассказывали, не была кокеткой и в молодые годы; на склоне же лет — я сам тому свидетель — и вовсе не помышляла о сердечных делах и потому меньше ощущала тяжесть взятой на себя заботы, чем любая другая женщина ее круга, которая решилась бы на подобное испытание.

Вопреки обычаю, меня воспитывали в строгости. От природы я не был склонен преуменьшать свои достоинства, а в таких случаях нетрудно их переоценить. Если матушке не удалось искоренить во мне самодовольства, то во всяком случае она приучила меня сдерживать его проявления. Правда, впоследствии это не помешало мне стать изрядным фатом, но без матушкиных стараний я стал бы им намного раньше и бесповоротно.

В ту пору, когда началась моя светская жизнь, я ни о чем не помышлял, кроме удовольствий. Время было мирное 5 5 Время было мирное... — В отличие от царствования Людовика XIV, времен Регентства (1715—1723) и первые годы правления Людовика XV были относительно спокойными. Военный конфликт с Испанией не вылился в большую войну и завершился Парижским миром (1727). В 1733—1735 гг. Франция приняла участие в войне из-за престолонаследия в Польше (поддерживая притязания Станислава Лещинского). Большая война началась для Франции лишь в 1740 г., когда страна втянулась в борьбу за так называемое «Австрийское наследство» (1740—1748). , и я всецело предался опасной праздности. Светские люди моего круга и возраста обычно ничем не заняты; к тому же обманчивая легкость светского тона, свобода нравов, пример окружающих — все влекло меня к погоне за наслаждениями: я был одарен пылкими страстями или, вернее сказать, пылким воображением, которое мог смутить и самый малый соблазн.

Среди суеты и блеска, слепивших меня со всех сторон, я страдал от сердечной пустоты; я жаждал блаженства, имея о нем понятие самое смутное, и долго не понимал, какие именно наслаждения мне нужны. Напрасно старался я рассеять в светских забавах томившее меня уныние. Только в общении с женщинами я находил некоторую отраду. Не сознавая еще, какая неодолимая сила влечет меня к ним, я неустанно искал их общества и не мог не почувствовать в скором времени, что только женщины способны дать мне то счастье, то сердечное упоение, которое нельзя сравнить ни с чем иным; да и годы мои усиливали это расположение к нежным порывам и делали меня еще более уязвимым для женских чар: словом, я хотел найти себе подругу и узнать любовь во что бы то ни стало.

Это оказалось нелегким делом: ни одной я не отдавал предпочтения и в то же время ни одна не оставляла меня равнодушным; я не пытался остановить на ком-нибудь свой выбор, да, собственно, и не мог этого сделать: влечение к одной через мгновение забывалось перед чарами другой.

Как часто мы увлекаемся не той женщиной, которая пленяет нас, а той, которую мы надеемся быстрее пленить! Я был подвержен этой слабости не менее всякого другого; мне хотелось любить, но я еще не любил. Я мог бы влюбиться по-настоящему — или считал бы себя влюбленным — лишь в ту, которая легче других пошла бы мне навстречу. Но в один и тот же день мне случалось ловить то там, то здесь благосклонный взгляд, и уже к вечеру меня одолевали тягостные колебания, ибо я не знал, на ком остановить свой выбор; но если бы даже я выбрал, как объясниться с той, что мне понравилась?