Жан-Батист Луве де Кувре - Любовные похождения шевалье де Фобласа

В другом, более глубоком шкафу стоял туалетный столик, который пододвинули ко мне, и ловкие пальцы Жюстины погрузились в мои волосы.

Маркиза села рядом и сказала:

— Мадемуазель дю Портай, позвольте мне поухаживать за вами.

— Да-да, — прервала Жюстина, — а потом господин де Фоблас будет ухаживать за вами.

— Что говорит эта сумасбродка? — возмутилась маркиза.

— Она говорит, что я очень люблю вас, — отвечал я.

— Это правда, Фоблас?

— Неужели вы сомневаетесь, маменька? — И я поцеловал ей руку.

Это, вероятно, не понравилось Жюстине.

— Противные волосы, — резко дернула она гребенку, — как они спутались!

— Ай, Жюстина, мне больно.

— Ничего, не обращайте внимания, сударь; думайте лучше о ваших делах и слушайте маркизу.

— Я молчу, — улыбнулась маркиза, — я только смотрю на мадемуазель дю Портай. Ты делаешь из нее очаровательную девушку.

— Для того чтобы она еще больше нравилась вам, сударыня.

— Жюстина, мне кажется, что тебя это тоже забавляет; маленькая дю Портай нравится тебе.

— Сударыня, господин де Фоблас нравится мне гораздо больше.

— Что ж, по крайней мере, она говорит искренне.

— Вполне; спросите у него самого.

— У меня? Я ничего не знаю!

— Вы лжете, сударь, — возразила Жюстина.

— Я лгу?

— Да, сударь, вы отлично знаете, что, когда нужно что-нибудь сделать для вас, я всегда готова... Маркиза посылает меня к вам, и я лечу.

— Летишь, — прервала ее маркиза, — но долго не возвращаешься!

— Я не виновата, сегодня господин де Фоблас заставил меня ждать.

Тут Жюстина, завивая локон, тихонько пощекотала мне шею.

— Он не торопился ко мне!

— Ах, маменька, я счастлив только с вами.

Я хотел поцеловать маркизу, а она притворно отбивалась от меня. Жюстина нашла, что мы слишком много шутим, и так больно ущипнула меня, что я вскрикнул.

— Смотри, что делаешь, — недовольно укорила ее маркиза.

— Но, сударыня, он ни минуты не сидит спокойно!

На несколько мгновений мы притихли. Моя возлюбленная сжимала мою ладонь, а в другой я держал ленту, которую шаловливая субретка 67 дала мне, чтобы потом подвязать волосы; воспользовавшись случаем, Жюстина запачкала мое лицо помадой.

— Жюстина! — возмутился я.

— Милочка моя! — воскликнула маркиза.

— Сударыня, я заняла одну его руку; что ему мешает прикрываться другой?

И в то же мгновение, будто нечаянно выронив из рук пуховку, она засыпала мне пудрой глаза.

— Да ты с ума сошла, я больше не буду посылать тебя к нему.

— Разве он опасен? Я не боюсь его.

— Не боишься, потому что не знаешь, какой он живчик.

— Хорошо знаю, сударыня.

— Знаешь?

— Да, сударыня. Вы изволите помнить вечер, когда эта милая барышня ночевала у нас?

— Да, и что же?

— Я предложила раздеть мадемуазель, но вы, сударыня, не позволили.

— Конечно; она казалась такой скромной и застенчивой, что всякий обманулся бы! Не знаю, как я смогла его простить.

— Маркиза очень добра. Так вот, сударыня, мадемуазель дю Портай раздевалась за занавеской; я прошла случайно мимо нее как раз в то мгновение, когда она, сняв последнюю юбку, бросилась в постель.

— Ну и что?

— Сударыня, эта девушка прыгнула так быстро, так странно, что...

— Договаривай же, — сказал я Жюстине.

— Я не смею.

— Договаривай! — Маркиза закрыла веером лицо.

— Она прыгнула так странно и так неосторожно, что я увидела...

— Что, Жюстина? — спросила маркиза почти строгим тоном. — Что ты увидела?

— Что это молодой человек.

— И ты ничего мне не сказала?

— Но как же я могла? В комнате были служанки; маркиз собирался вот-вот войти, поднялся бы страшный шум. И потом, я думала, что, может быть, госпожа маркиза сама все знает.

Маркиза побледнела.

— Вы дерзки! Если я иногда забываюсь, это не значит, что я позволяю забываться другим!

Тон, которым маркиза произнесла эти слова, заставил вздрогнуть бедную Жюстину; она стала просить прощения.

— Я пошутила!

— Я так и знала; если бы я поняла, что ты говоришь серьезно, я сегодня же прогнала бы тебя.

Жюстина заплакала. Я попытался успокоить маркизу.

— Согласитесь, — сказала она наконец, — эта девушка сказала мне дерзость. Как она осмелилась предположить, осмелилась при вас сказать, что я знала... — Госпожа де Б. сильно покраснела и стиснула мою руку. — Мой милый Фоблас, мой добрый друг, вы знаете, как все случилось. Вы знаете, можно ли извинить мою слабость. Ваше переодевание всех вводит в заблуждение. Я встречаю на балу красивую умную девушку, и она очень нравится мне; она остается у меня ужинать, ложится спать; все уходят; милая девушка ложится рядом со мной... И вдруг оказывается, что это очаровательный молодой человек! Тогда причиной всего была случайность, или, скорее, любовь. Потом, конечно, я проявила слабость, но какая женщина устояла бы на моем месте? На следующий день я благодарила случай, подаривший мне счастье. Фоблас, вы знаете, меня против воли выдали замуж, меня принесли в жертву; и если меня осудят, то кого же из женщин можно оправдать?