Афонсо Лима Баррето - Печальная судьба Поликарпо Куарезмы

Его коллега возразил, что Бразилия богата только лихорадкой да москитами; майор привел статистику, доказав более чем убедительно, что климат Амазонии — едва ли не лучший на всей планете. Его оклеветали порочные люди, которые возвращаются из этих краев больными…

Таков был майор Куарезма, который приходил к себе домой в четыре пятнадцать, с точностью до минуты, ежедневно, кроме воскресенья — наподобие кометы или солнечного затмения.

В остальном это был обычный человек, совершенно не стремившийся ни к богатству, ни к политической карьере.

Сидя в кресле-качалке, в самом центре своей библиотеки, майор раскрыл книгу и погрузился в нее в ожидании сотрапезника. Это был старый Роша Пита, вдохновенный автор «Истории Португальской Америки». Наконец, он перешел к знаменитому пассажу: «Ни в одном другом краю нет такого чистого неба, такой прекрасной утренней зари; нигде больше, ни в Северном, ни в Южном полушарии, солнце не посылает нам такие золотые лучи…» — но до конца его так и не добрался. В дверь постучали. Майор сам пошел открывать.

— Я опоздал, майор? — спросил гость.

— Нет. Вы как раз вовремя.

К майору Куарезме пришел Рикардо Корасао дуз Отрус, известный своими талантами по части исполнения модиний и игры на гитаре. Вначале его слава не выходила за пределы маленького пригорода: на тамошних вечеринках он выглядел как Паганини на празднестве в герцогском замке. Понемногу, с течением времени, он покорил все окрестности города, улучшая и укрепляя свое положение, пока не стал чем-то вроде вещи в себе. Но не думайте, однако, что Рикардо был заурядным певцом, каким-нибудь жалким недоучкой. Нет, Рикардо Корасао дуз Отрус был артистом, который был принят — более того, удостаивал своим присутствием — лучшие семейства: Мейеров, Пьедаде, Риашуэло. Редко бывало так, что на вечер у него не имелось чьего-нибудь приглашения. У лейтенанта Маркеса, у доктора Бульойнса, у достопочтенного Кастро — во всех этих домах его хотели видеть, ждали, ценили. Особенно восхищался им доктор Бульойнс — до горячки, до исступления: он впадал в экстаз, слушая пение Рикардо. «Я очень люблю слушать певцов, — признался однажды доктор, — но полностью доволен только двумя: Таманьо и Рикардо». Доктор пользовался большим почетом в предместьях — не как врач, ибо он не мог выписать даже касторки, а как специалист по телеграфному делу: он заведовал отделом в телеграфном ведомстве.

Итак, Рикардо Корасао дуз Отрус был весьма уважаем в высшем обществе предместий. То было особенное высшее общество — высшее по меркам пригорода. В основном оно состояло из чиновников, мелких торговцев, врачей с собственной практикой. Это лучшие люди, заполняющие колдобистые улицы в отдаленных кварталах, посещающие празднества или гулянья — усерднее, чем обыватели из Петрополиса или Ботафого. Там и только там, на улицах, на празднествах и гуляньях, представитель такого общества, встретив более или менее приличного человека, медленно оглядывает его с ног до головы, словно хочет сказать: «Приходи ко мне, и я тебя накормлю». Гордость пригородной знати — ежедневные завтраки и обеды: много бобов, много вяленого мяса, много подливки. Именно они, по мнению этой знати, и служат отличительным признаком дворянства, древних родов, благородного сословия.

Оказавшись за пределами своих окраин, на улице Овидор, в театре, на шумном празднике в центре города, эти господа теряются, тушуются, становятся незаметными, вплоть до того, что увядает красота их жен и дочерей — красота, почти ежедневно ослепляющая прекрасных кавалеров на танцах в их родных предместьях.

Побыв поэтом и певцом этой забавной знати, Рикардо поднялся на ступеньку выше и перебрался в город как таковой. Слава его уже достигла квартала Сан-Кристовао; еще немного (надеялся он), и Ботафого позовет его, ведь его имя уже появлялось в газетах, где обсуждали значение его творчества и особенности поэтического дара…

Но что он делал здесь, в доме, обитатели которого были одушевлены столь высокими целями и имели столь строгие обыкновения? Догадаться нетрудно. Конечно же, он пришел не для того, чтобы помогать майору в изучении геологии, литературы, истории и ископаемых богатств Бразилии. По справедливому предположению соседей, Корасао дуз Отрус явился лишь для того, чтобы научить майора петь модиньи и играть на гитаре. Все очень просто.

Соответственно своим интересам, Куарезма посвящал много времени размышлениям о том, как должна выражаться душа народа в поэзии и музыке. Обратившись к трудам историков, хронистов и философов, он пришел к выводу, что наивысшим ее выражением является модинья, исполняемая под аккомпанемент гитары. Уверившись в этом, он решительно попытался овладеть истинно бразильским инструментом и проникнуть в тайны модиньи. Будучи совершенным новичком в этом деле, Куарезма выяснил, кого считают первым гитаристом и певцом в городе, и стал брать у него уроки. Целью было узнать все о модинье и постараться сделать из нее нечто своеобычное.