Алексей Николаевич Толстой - Хождение по мукам

Материалы и исследования. С. 382. Более развернуто эту встречу Толстой описал в своем очерке «Падший ангел: Александр Блок», созданном после смерти поэта: «В январе 917 года морозным утром я, прикомандированный Земгором к генералу М., объезжавшему с ревизией места работ западного фронта, вылез из вагона на маленькой станции, в лесах и снегах, и пошел к городку фанерных бараков, где было управление дружины. Мне было поручено взять сведения о работавших в дружине башкирах. Меня провели в жарко натопленный домик, где стучали дактилографисты, и побежали за заведующим. Через несколько минут, запыхавшись, зашел заведующий, худой, красивый человек, с румяным от мороза лицом, с индевевшими ресницами. Все, что угодно, но я никак не мог ожидать, что этот заведующий окопными работами – Александр Блок. Он весело поздоровался и сейчас же раскрыл конторские книги. Когда сведения были отосланы генералу, мы пошли гулять. Блок рассказывал мне о том, как здесь славно жить, как он из десятников дослужился до заведующего, сколько времени в сутки он проводит на лошади; говорили о войне, о прекрасной зиме... Когда я спросил – пишет ли он что-нибудь, он ответил равнодушно: “Нет, ничего не делаю”» (X, 37–38).

Цит. по.: Щербина В.Р. А.Н. Толстой: Творческий путь. С. 160–161.

Возможно, этот элемент русского стиля в убранстве подсказал Толстому название – «Красные бубенцы».

Из глубины. С. 127–128.

Каменский В.В. Его – моя биография Великого футуриста. М., 1918. С. 200.

Материалы и исследования. С. 355–356. В комментарии к тексту указано, что объявление было напечатано в московской газете «Вперед», в номере от 16 декабря 1917 г. С небольшими сокращениями оно использовано Толстым в повести «Похождения Невзорова, или Ибикус».

Вадим Габриэлевич Шершеневич (1893—1942), поэт, переводчик, автор поэтических сборников «Весенние проталинки» (1911), «Carmina» (1913), «Экстравагантные флаконы» (1913), «Романтическая пудра» (1913) и др. В 1913—1914 гг. состоял в московской футуристической группе «Мезонин поэзии». В 1918 г. один из создателей и теоретиков «Ордена имажинистов».

Деготь или мед. С. 372.

Материалы и исследования. С. 359–360. См. там же запись Толстого: «Рассказ К(узьминой)-Караваевой в кафе про Блока» (С. 319).

Рассказывая о своем пребывании, с Бурлюком и Маяковским, в Самаре (родном городе Толстого), Каменский писал: «В Самаре нас почему-то чествовала городская управа (в одном частном доме). Секретарь управы, по поручению городского головы, спросил наши имена-отчества. Я сказал:

– Этот – Давид Давидович, этот – Владимир Владимирович, а я – Василий Васильевич.

– Нет, это не может быть! – воскликнул секретарь управы. – Нет, это неудобно. Я спрашиваю серьезно. Сейчас голова будет говорить речь, и если он так вас назовет, все, право, засмеются» ( Каменский. С. 482).

В случае Алексея Алексеевича Бессонова, это, скорее, указание на Блока, который был Александром Александровичем.

Каменский В.В. Звучаль веснеянки. М., 1918. С. 7.

Каменский. С. 470.

Там же. С. 474.

Каменский В.В. Его – моя биография Великого футуриста. С. 97.

Там же. С. 131.

Перегруппировав после революции свои силы, футуристы приняли новое название – Левый фронт искусств (ЛЕФ). Соответственно были переакцентированы и старые основополагающие тезисы футуризма: «Октябрь очистил, оформил, реорганизовал. Футуризм стал левым фронтом искусства (...) ЛЕФ должен собрать воедино левые силы. ЛЕФ должен осмотреть свои ряды, отбросив прилипшее прошлое. ЛЕФ должен объединить фронт для взрыва старья, для драки за охват новой культуры (...) ЛЕФ будет агитировать искусство идеями коммуны» (ЛЕФ. 1923. № 1. (Март). С. 4, 6).

Там же. С. 6.

Бурлюк. С. 170.

Переписка. Т. 1. С. 308. Речь идет об открытом письме Толстого одному из руководителей Исполнительного бюро Комитета помощи русским писателям и ученым во Франции, Н.В. Чайковскому. В этом публицистическом по духу и форме документе отразились как невозможность более для писателя довольствоваться ролью стороннего наблюдателя жизни на родине, так и его несколько идиллическое восприятие связанных с НЭПом изменений в политическом и экономическом курсах советского правительства. Толстой писал о выбранном им пути: «...признать реальность существования в России правительства, называемого большевистским, признать, что никакого другого правительства ни в России, ни вне России нет. Признав, делать все, чтобы помочь последнему фазису русской революции пойти в сторону обогащения русской жизни, в сторону извлечения из революции всего доброго и справедливого и утверждения этого добра, в сторону уничтожения всего злого и несправедливого, принесенного той же революцией, и, наконец, в сторону укрепления нашей великодержавности» (Там же).