О вы – расцветающая Принцесса
Чья гибкостройность – весна Песниянки
Вы еще не знаете жизни леса –
А в лесу живут Лесниянки.
Будто испуганный заяц в неволе –
Я прижался в бегущий угол авто
И снова замечтал о снежном поле
В своем изнеженном пальто.
Возможно, в другом случае речь идет о стихотворении Каменского «Солнцень-Ярцень» (1916), также вошедшем в «Звучаль веснеянки» (С. 146–147; с посвящением: «Вл. Королевичу – с сердечной чарой»; впоследствии перепосвящено «Давиду Бурлюку – великому парню»); стихотворение заканчивается словами:
Солнце в солнцень.
Ярцень в ярцень
Закружилась карусель.
Быстры в круги.
Искры дуги.
Задружилась развесель.
Хабба-абба, хабба-абба.
Ннай-ннай-ннай.
Эй, рраскаччивай. // Й-ювь (свист в четыре пальца).
Впервые: Одесские новости. 1918. 24 окт. (№ 10824). С. 1.
Републиковано: Деготь или мед. С. 286–288.
Печатается по тексту газ. «Одесские новости».
...чужеземные войска клочком бумаги разрубили ее, как наковальню картонным мечом. — Имеется в виду так называемый Брестский мир, мирный договор между Советской Россией, с одной стороны, и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией – с другой, заключенный в Брест-Литовске 3 марта 1918 г. Договор состоял из 14 статей и различных приложений, в соответствии с которыми Россия теряла значительную часть своей территории (Польшу, Литву, часть Белоруссии и Латвии). Одновременно русские войска должны были покинуть Латвию, Эстонию, Финляндию, Аландские острова, Украину, а также округа Ардагана, Карса и Батума. Всего, по условиям договора, Россия лишалась около 1 млн кв. км территории.
Россия слагалась медленно, органически, соединяла племена под единый свод, готовила огромные пространства для будущей четвертой культуры. — Ср. с записью в дневнике М.А. Волошина, сделанной со ссылкой на ученицу Р. Штейнера, А.Р. Минцлову: «У славянской расы есть особые силы. Она четвертая мировая раса, и из нее должна выйти шестая» ( Волошин 1. С. 230).
Впервые: Приложение к газ. «Одесский листок». 1918. 27 окт. (№ 227). С. 3.
Републиковано: Деготь или мед. С. 288–290.
Печатается по тексту газ. «Одесский листок».
Приложение к газете имеет общий заголовок «Накануне Возрождения России». Кроме статьи Толстого, здесь напечатаны произведения И.А. Бунина, Л.П. Гроссмана, А.М. Де-Рибаса, К.А. Кузнецова, Д.Н. Овсянико-Куликовского, В.А. Розенберга, В.Н. Твердохлебова, С.Ф. Штерна, С.С. Юшкевича.
Левиафан — в библейской мифологии морское животное, описываемое как крокодил, гигантский змей или чудовищный дракон. Упоминается либо как пример непостижимости божественного творения (Иов 40: 20–41), либо в качестве враждебного Богу могущественного существа, над которым Бог одерживает победу в начале времен. Мифы о Левиафане восходят к представлениям об олицетворенном первобытном хаосе, враждебном Богу-творцу. Некогда покоренный, он пребывает в состоянии сна, однако может быть разбужен (Иов 3: 8). Образом и именем мифологического чудовища воспользовался Т. Гоббс (1588—1679), назвав свой трактат, где государство рассматривается как гигантский живой организм, – «Левиафан». На толкование Толстым библейского образа могло оказать влияние одноименное стихотворение М.А. Волошина, созданное в 1915 г.:
Восставшему в гордыне дерзновенной, // Лишенному владений и сынов,
Простертому на стогнах городов, // На гноище поруганной вселенной, –
Мне – Иову сказал Господь: // «Смотри:
Вот царь зверей – всех тварей завершенье, – // Левиафан.
Тебе разверзну зренье, // Чтоб видел ты как вне, так и внутри
Частей его согласное строенье // И славил правду мудрости Моей».
И вот, как материк, из бездны пенной, // Взмыв океан, поднялся зверь зверей –
Чудовищный, свирепый, многочленный... // В звериных недрах глаз мой различал
Тяжелых жерновов круговращенье, // Вихрь лопастей, мерцание зерцал,
И беглый огнь, и молний излученье.
«Он в день седьмой был мною сотворен, – // Сказал Господь, – Все жизни отправленья
В нем дивно согласованы: // Лишен
Сознания – он весь пищеваренье. // И человечество издревле включено
В сплетенье жил на древе кровеносном // Его хребта, и движет в нем оно
Великий жернов сердца. // Тусклым, косным
Его ты видишь. // Рдяною рекой
Струится свет, мерцающий в огромных // Чувствилищах; а глубже – в безднах темных
Зияет голод вечною тоской. // Чтоб в этих недрах медленных и злобных
Любовь и мысль таинственно воззвать, – // Я сотворю существ, ему подобных,
И дам им власть друг друга пожирать».
И видел я, как бездна Океана // Извергла в мир голодных спрутов рать:
Вскипела хлябь и сделалась багряна. // Я ж день рожденья начал проклинать.
Я говорил: // – «Зачем меня сознаньем
Ты в этой тьме кромешной озарил, // И дух живой вдохнув в меня дыханьем,
Дозволил стать рабом бездушных сил, // Быть слизью жил, бродилом соков чревных
В кишках чудовища?»
В раскатах гневных // Из бури отвечал Господь:
«Кто ты, // Чтоб весить мир весами суеты,
И смысл хулить моих предначертаний? // Весь прах, вся плоть, посеянные мной,
Не станут ли чистейшим из сияний, // Когда любовь растопит мир земной?
Сих косных тел алкание и злоба // Лишь первый шаг к пожарищам любви.
Я сам сошел в тебя, как в недра гроба, // Я сам огнем томлюсь в твоей крови.
Как я – тебя, так ты взыскуешь землю. // Сгорая – жги.
Замкнутый в гроб – живи. // Таким Мой мир приемлешь ли?»
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу