Алексей Николаевич Толстой - Хождение по мукам

В русском зарубежье критические отзывы о «Хождении по мукам» появились сразу после выхода первых номеров журнала «Современные записки», где было опубликовано начало романа [457]. Автор рецензии в эсеровской газете «Воля России» (Прага) [458], скрывшийся за псевдонимом «Зритель», главным в произведении считал ощущение того «тупика», «к которому пришли значительные круги так называемого интеллигентного общества наших столиц перед войной», что позволяло ему говорить о закономерности выхода (через войну и совершившуюся в России революцию) из описанной в «Хождении по мукам» ситуации: «Писатели, художники, адвокаты, мужчины и женщины – все они не только устали от жизни, они оказались в том заколдованном кругу, к которому их привела жизнь “цивилизованного” центра (...) Если бы вещь Толстого была опубликована до войны – то, прочитав ее, пришлось бы закрыть последнюю страницу с чувством ужасной, безысходной тоски, “висячей” скуки от той жизни, которой по-своему “наслаждались” почти все действующие лица. Теперь иначе. Кончая читать, вы чувствуете, что что-то случилось. Случилось именно то, что только и могло вывести из тупика, перевернуть вверх дном всю психологию героев: сначала война, а потом революция. И теперь ясно, что только катастрофически могли разрешиться все те противоречия, те до крайности усложнившиеся отношения, которыми жили и от которых страдали герои романа...» [459].

«Хождение по мукам» было отнесено критиком к категории произведений о «российском интеллигенте», чье «буржуазное благополучие», как карточный домик, было снесено войной и революцией, что превратило одних в «бывших» людей, других – в «беженцев». Пытаясь предугадать финал романа, он писал: «И те, и другие, конечно, должны погибнуть, ибо смогут уцелеть только сильные духом, порвавшие с “бывшим” и понявшие, наконец, что теперь надо строить жизнь совсем по-новому, надеясь только на себя, только на свои духовные и физические силы (...) Личная воля, инициатива и энергия должны придти на смену размягченному “благожелательству” бывшего российского интеллигента, не выдержавшего испытания в грозе и буре» [460].

Спустя месяц, в феврале 1921 г., «Воля России» вновь обратилась к творчеству Толстого, в том числе и к роману, опубликовав рецензию Н.Ф. Мельниковой-Папоушковой на сборник рассказов писателя «Навождение» (Париж, 1921). Разговор о «Хождении по мукам» возник в связи с повестью «День Петра»: «Любопытен рассказ “День Петра”, написанный, очевидно, до революции [461]и снова ставящий вопрос о значении и смысле дела Петра. Интерес рассказа для нас заключается в той параллели, которую можно провести между ним и описанием Петрограда в последнем, еще не законченном романе А. Толстого “Хождение по мукам”. Очевидно этот вопрос глубоко задел душу писателя. От “Дня Петра” до “Хождения” видна известная эволюция: в первом он ставит только еще вопрос, колеблясь постоянно между отрицательным и положительным взглядом, в то время как в последнем своем произведении он уже окончательно предает осуждению ненужную и даже вредную ломку Петровых преобразований» [462]. Основанием для такого вывода послужила, видимо, первая глава романа, своего рода камертон, инструмент настройки звучания дальнейшего повествования. Скорее лирико-эпический по своей природе, нежели откровенно публицистический, оперирующий во многих случаях не реальными, а метафизическими величинами (такими, как, например, «дух города»), этот текст определенным образом связывал произведение с двухсотлетней историко-культурной русской традицией, опиравшейся на мифологему Петербурга – «проклятого» города.

Напечатала отзыв о первых главах романа Толстого и берлинская газета «Голос России» [463]. В статье Ф. Иванова «Литература в эмиграции» в заслугу автору ставилось уже само обращение к теме недавнего российского прошлого. Анализируя творчество писателей-эмигрантов, Иванов писал: «Казалось, сколько нового, интересного могли бы они дать, работая из “прекрасного далека”, вне рамок губительной для всякого свободного творчества цензуры. И разве русская революция, с ее взлетами и падениями, двуликая и загадочная, как душа русского народа, вмещающая в себе и ужасы смердяковщины, и тихую веру Алеши Карамазова, несущая с собою грех и покаяние, разбой и подвиг, – не благодатная ли это тема в руках талантливого и смелого художника. Но русский писатель намеренно уходит от этой безусловно волнующей его темы (...) Впрочем, далеко не все писатели остались глухи к темам современности. Живой пример тому роман Алексея Толстого “Хождение по мукам”» [464].