Виктор Ардов - С подлинным верно

— Свечи заели, Прохор Николаевич. Пришлось менять.

— Все равно — надо укладываться в сроки. Вот так. Теперь, значит, ты поедешь по этому адресу и отвезешь этой гражданке, которая здесь обозначена, коробку подарочных духов… Татьяна, где духи? С чего это ты взяла, что я их тебе купил?.. Ну так давай сюда! Вот. Осторожнее, Саша, это — дорогая вещь. Хрупкая. Смотри, чтобы не разбилась, не разлилась… Да, вот еще что: там, возможно, будут спрашивать — от кого ты? Не говори ни в коем случае. Особенно соседям. Знаю я этих соседей! Сплетни пойдут… И вместо пользы от подарка получится вред: эта редакторша ничего для меня не сможет сделать. Понял?

— Неужели же нет, Прохор Николаевич! Не первый раз развозим…

— Тсс! Ты про это забудь, — слышишь? А если ты где-нибудь что-нибудь только… так я тебя!..

— Зря обижаете, Прохор Николаевич…

— Ну ладно. Вези. И потом сразу подашь мне машину: поедем по редакциям, в театр… Батюшки! Я забыл: сегодня еще на киностудию надо ехать!..

После отъезда шофера Втиральников снова оседлал телефон.

— Редакция? Мне надо отдел искусства и литературы… Попрошу Конопатова. Спрашивает Втиральников. Да, да… Товарищ Конопатов? Добрый день. Втиральников беспокоит. Насчет того же дельца: статеечка еще не готова? Нет, я — почему? Могу дать дополнительные материалы о моем же творчестве. Так сказать: «ранний я». Весь целиком. В подлинниках — в рукописях и в первых шагах на поприще… Хотелось бы, понимаете, чтоб ваша газета отразила бы мое творчество возможно полнее, тем более что ровно через четыре с половиной года будет мой юбилей… Ну есть. Есть. Есть. Ну есть. Извините, что потревожил…

Коммутатор киностудии? Попрошу съемочную группу «Кот, который котует». Да. Режиссера Загибайлова можно позвать? На съемке? А когда приедет? Ага. Нет, ничего. Передайте ему, чтобы позвонил писателю Втиральникову. Вот именно! Пока.

Телестудия? Втиральников говорит. Главного редактора попрошу… На совещании? Ага. Тогда вот что: передайте ему, что звонил Втиральников и спрашивал, когда утвердят план передачи его пьесы? Да. Всего!

Снова опускаем полтора часа телефонных разговоров и вместе с Втиральниковым переходим в его кабинет для написания ряда деловых писем. Письма делятся на два разряда: официальные и дружеские. Официальные больше имеют форму так называемых заявлений: «Прошу уплатить мне причитающиеся по договору деньги», «Предлагаю для издания нижеследующий сборник…», «Прошу отсрочить поправки к моему сценарию…» и т. д. Дружеские послания изложены гораздо бойчее: «Пашка, черт, если не придешь завтра вечером, армянский коньяк будет выпит без тебя», «Любочка, довольно тянуть, отправляй в набор мою рукопись», «Нет, Николай Саркисович, пятьдесят процентов — это не разговор; хочешь — бери двадцать пять, а нет — найдем другого режиссера» и т. п.

Затем имела место поездка по городу до 17.30 (две редакции, один театр, одна киностудия и одно издательство). Затем, согласно договоренности, — говоря деловым языком — наш писатель заехал за Аполлинарием Антиповичем и проследовал в ресторан. Трапеза продолжалась до 22 часов 17 минут. Доставив несколько утратившего дееспособность Аполлинария домой, Втиральников появился в собственной квартире.

— Татьяна, — закричал он жене, — боржом у нас… ик!.. есть?

Вместе с боржомом жена принесла конверт размером в полный лист. Подавая то и другое, она сообщила:

— Днем привезли из журнала «Плетень».

Втиральников нервно вскрыл конверт и извлек из него свою перепечатанную на машинке повесть и письмо от редакции. Прочитал письмо. Зло расхохотался и произнес визгливым голосом:

— Конечно! Им кажется, что моя повесть, видите ли, «недоработана»… А когда я могу ее «дорабатывать», если у меня все время занято?! Ты же сама видела, как я провел, например, сегодняшний день! Тут лошадь посади, и та не выдержит… Нет, завтра же еду на месяц на дачу и буду работать как лошадь!.. Хотя в среду же — банкет в Беллетристиздате… а во вторник — премьера в Еврипидовском театре… Ну ладно! Еду на дачу на три дня и за эти три дня начисто переделываю повесть. Это уже — как штык! Ох-хо-хо… будет когда-нибудь такое время, чтобы я мог бы трудиться и хлопотать ну хоть немного меньше?..

Жена испустила сочувственный вздох и открыла бутылку с боржомом. Газированная жидкость забулькала, словно и она сочувствовала Втиральникову…

Середина XIX века. Роман семейный с психологическим уклоном. Глава, рассказывающая о том, как герой сделал предложение любимой девушке. Написано на одном из западноевропейских языков. Повествование идет от лица героя.