Геннадий Толмачев - Ради смеха, или Кандидат индустриальных наук [Повести, юмористические рассказы, фельетоны]

— С миру по строчке, а мне книжка, — рассудил он и принялся за дело.

Вооружившись ножницами, он легко обобрал своих доверчивых коллег. Много ценных наблюдений, данных перекочевало в рукопись Утеулкина. Получилось, что весь институт в поте лица трудится над тем, чтобы расчистить Утеулкину дорогу к докторскому званию.

Пришел, наконец, день, когда наш герой завершил свой труд. Отложив в сторону ножницы, он составил план действий. Представить рукопись на ученый совет Матай не решился — разоблачат и взгреют по первое число. И тогда он понес рукопись в издательство «Большая наука». Редакторы из «Большой науки» с благоговением подержали труд на руках, но читать не стали.

И вскоре готовая книга попала к одному из ученых института. Он полистал ее — по спине побежали мурашки. Почитал — на голове зашевелились волосы. Когда изучил ее всю, то издал крик, который на языке матросов прозвучал бы как «полундра».

Собрался ученый совет. И, конечно, не составило особого труда уличить Утеулкина в неблаговидных проделках. Когда предоставили слово Утеулкину, то гомерический хохот часто сменяло искреннее изумление:

— Да неужели этот человек — кандидат биологических наук?! Неужели он всерьез собирается стать доктором?!

Чего, например, стоит хотя бы этот «научный» довод, когда он во всеуслышание заявил:

— Заилийский Алатау я отношу к Центральному Казахстану, потому что они находятся на одном меридиане.

Говорят, лучше поздно, чем никогда. И хорошо, что ученые наконец спохватились: «Как попал в науку этот Утеулкин? Что он сделал для нее?» На последний вопрос ученые ответили с помощью кассира. За пять лет работы в институте на проведение научно-исследовательских работ лаборатория Утеулкина израсходовала 47 тысяч рублей да еще заработная плата 10.423 рубля. Личный вклад М. Утеулкина в науку — нуль.

Побеседовать об этой невеселой арифметике Утеулкина пригласил в кабинет ученый секретарь. Он сказал:

— Ну и ну!

И хоть он сидел в своем кабинете, Матай, что называется, турнул ученого секретаря с кресла, потом догнал его в коридоре и спросил:

— Ну, кто ты есть? Тьфу! Ты вот такусенький человечишко. А сейчас наоборот — кто я? Я без пяти минут доктор, без десяти — академик и без пятнадцати, если хочешь знать, памятник самому себе. Понял? Ну и дуй отсюда!

Ученые — народ щепетильный. Но и они сейчас возмущаются, негодуют, требуют принять к Утеулкину самые строгие меры. И они правы: чванливость, зазнайство, бесчестность — черты, которые, прямо скажем, не красят ученого.

Директор научно-исследовательского института С. Мынбаев справедливо заметил:

— В науку принято заходить через дверь. Для Утеулкина она не подходит. И он лезет в форточку.

Кстати, насколько нам известно, и из науки выходят тоже через дверь. Не правда ли?

Р. S. В конце работы полагается приводить список литературы, использованной автором при написании труда. Не будем нарушать этой доброй традиции. Итак, литература.

23 рецензии на работу М. Утеулкина «Яблоко и его влияние на обоняние и осязание».

Протокол заседания партийного бюро.

Протоколы заседаний ученого совета института.

Стенограммы, акты, заявления, справки и др.

Но нет пока одного документа: приказа администрации института.

— Ку-ку!

Ксенья и виду не подала, что услышала кукушку. Сразу смекнула: это проделки Ерофея. Она сорвала с головы косынку, мельком глянула в зеркальце:

— Ку-ку! Где я? — снова донеслось с дуба.

Ксенья не на шутку испугалась: ишь, куда забрался — упадет еще!

— Ерофей, как ты на дуб залез?

Ерофей радостно объявил:

— А я, Ксюша, по лестнице.

Пятью минутами позже он спустился с дерева, обнял Ксенью и они, напевая, побрели по скверу. Прохожие оборачивались, пожимали плечами: «Чудаки!» И вдруг Ерофей почувствовал необычайный прилив смелости. Он объявил Ксенье:

— А не пора ли, Ксенья Елизаровна, в загс пойти?

Ксенья потупила глаза, прошептала:

— Давно пора, Ерофей Харитоныч!

И они — скатертью им дорога! — пошли в загс. Но тут случилась закавыка. В загсе им сказали:

— Здесь не маскарад, товарищи брачующиеся!

— В чем дело? — удивился будущий супруг.

— Снимите бороду!

Ерофей Путин показал паспорт, и все сомнения рассеялись. Ерофею Харитоновичу миновал… семьдесят первый годик, Ксенье Елизаровне — шестьдесят девятый.

Не правда ли, странный брак? И дело здесь, конечно, не в запоздалой любви. Амур еще полвека назад поразил стрелами сердца Ксеньи и Ерофея. Быть может, один из супругов дал повод для ревности? И дабы не разойтись, как в море корабли, другая половина настояла на регистрации брака и потуже затянула узелок. Нет, супруги живут в мире и согласии и находятся на подступах к золотой свадьбе. Но не будем гадать. Брак этот, если хотите, с прицелом. Чтобы в свое время без проволочек получать за кормильца пенсию.