Эрнест Хемингуэй - Полное собрание рассказов

– Вот сукина дочь! – сказал он. – Мы не могли достать вино. Мое собственное вино, которое я сам приготовил.

Вся радость исчезла с лица мадам Фонтэн. Фонтэн уселся в угол и подпер голову руками.

– Нам пора ехать, – сказал я. – Вы не огорчайтесь из-за вина. Выпейте без нас за наше здоровье.

– Куда ушла эта сумасшедшая? – спросила мадам Фонтэн.

– Не знаю, – ответил Фонтэн. – Не знаю, куда она ушла. А вы так и уедете без вина.

– Это не важно, – сказал я.

– Так не годится, – сказала мадам Фонтэн. Она покачала головой.

– Нам пора ехать, – сказал я. – Прощайте, всего хорошего. Спасибо вам за все.

Фонтэн покачал головой. Он был безутешен. Мадам Фонтэн с грустью смотрела на него.

– Не расстраивайтесь из-за вина, – сказал я.

– Ему так хотелось угостить вас своим вином, – сказала мадам Фонтэн. – Вы приедете в будущем году?

– Нет. Может быть, через два года.

– Вот видишь! – сказал ей Фонтэн.

– Прощайте, – сказал я. – Не огорчайтесь из-за вина. Выпейте без нас за наше здоровье. – Фонтэн покачал головой. Он не улыбнулся. Он понимал, что все погибло.

– Вот сукина дочь, – пробормотал Фонтэн.

– Вчера вечером у него было три бутылки, – сказала мадам Фонтэн, чтобы утешить его. Но он только покачал головой.

– Прощайте, – сказал он. У мадам Фонтэн были слезы на глазах.

– Прощайте, – сказала она. Ей очень жаль было Фонтэна.

– Прощайте, – сказали мы. Мы все были очень огорчены.

Они стояли в дверях, а мы сели в машину, и я завел мотор. Мы помахали им на прощание. Они грустно стояли рядом на крылечке. Фонтэн выглядел очень старым, а мадам Фонтэн – очень грустной. Она помахала нам, а Фонтэн ушел в комнаты. Мы свернули с шоссе.

– Они так огорчены. Старик совсем расстроился.

– Надо было поехать к ним вчера.

– Да, надо было.

Мы пересекли город и выехали на бетонную дорогу: по обе стороны ее тянулось жнивье, справа высились горы. Почти как в Испании, но это был Вайоминг.

– Я желаю им всяческого счастья.

– Не будет им счастья, – сказал я, – и Смит президентом тоже не будет.

Бетонное шоссе кончилось. Дальше мы ехали по щебню, потом равнина осталась позади, и между двумя отлогими холмами, у подножия горы, началась извилистая дорога вверх. Земля у подножия была красноватая, поросшая серыми кустами полыни, и, когда дорога пошла круче, вдали, за холмами и за равниной, показались высокие горы. Теперь они были дальше от нас и еще сильнее напоминали Испанию. Дорога, сделав петлю, поднялась еще выше, и мы увидели впереди купающихся в пыли куропаток. Когда мы приблизились, они вспорхнули, часто хлопая крыльями, потом плавно опустились и сели на один из холмов под нами.

– Какие они большие и красивые. Они больше европейских.

– В Америке хороша охота. La chasse, как говорит Фонтэн.

– А когда охота кончится?

– Их уже не будет в живых.

– Мальчик будет.

– Это еще неизвестно, – сказал я.

– Надо было поехать к ним вчера.

– Ох, да, – сказал я. – Надо было поехать.

Их привезли около полуночи, и потом всю ночь по коридору разносились крики русского.

– Куда он ранен? – спросил мистер Фрейзер у ночной медсестры.

– Кажется, в бедро.

– А что с другим?

– О, боюсь, что он умрет.

– Куда он ранен?

– Две пули в брюшной полости. Вытащили только одну.

Они – оба, русский и мексиканец, работали на уборке свеклы – сидели и пили кофе в ночном ресторане, когда кто-то вошел и стал стрелять в мексиканца. Русский залез под стол, и его ранило неточным выстрелом в мексиканца, когда тот уже лежал на полу с двумя пулями в брюшной полости. Так писала газета.

Мексиканец заявил полиции, что не имеет ни малейшего представления о том, кто стрелял в него. Он считает это случайностью.

– Случайность, что кто-то выпустил в тебя восемь пуль и дважды ранил, а?

– Si, señor [77] Да, сеньор (исп.). , – ответил мексиканец, которого звали Каетано Руис.

– Случайность, что он вообще ранил меня, этот болван, – сказал он переводчику.

– Что он говорит? – спросил детектив-сержант, взглянув на переводчика, стоявшего по другую сторону кровати.

– Он говорит, что это случайность.

– Скажите ему, чтобы он говорил правду, потому что он умирает, – настаивал детектив.

– Na! – сказал Каетано. – Но скажите ему, что мне очень плохо и не хотелось бы так много говорить.

– Он говорит, что это правда, – ответил переводчик и доверительным тоном добавил, наклоняясь к детективу: – Он не знает, кто стрелял в него. Стреляли сзади.