Дмитрий Милютин - Дневник. 1873–1882. Том 1 [litres]

Вечером – бал у германского посла принца Рейсса.

26 апреля. Четверг.Перед докладом своим зашел я к императору Вильгельму, чтобы проститься с ним и представить ему, вследствие изъявленного им желания, новый план Петербурга. У него находился наш государь; оба императора пробыли вместе довольно долго. Когда же государь вышел, император Вильгельм принял меня и говорил со мной несколько минут стоя. «Я доволен, – сказал он, – что побывал в Петербурге и мог собственными глазами убедиться, как несправедливы были доходившие до меня слухи, будто русские войска sont negligées [3] Запущены. – Здесь и далее, если не указано особо, перевод с французского. будто они уже не в таком блестящем состоянии, как прежде». При этом император сделал несколько замечаний о том, насколько наши войска в строевом отношении сходствуют с прусскими и в чем различаются. Вообще, он выезжает из Петербурга с самыми благоприятными впечатлениями. Со мной он был любезен; но заметно по всем разговорам, что он имел против меня предубеждение. В городе говорят даже, будто принц Рейсс принимал большое участие в интригах против меня и открыто выражал сожаление, что интриги эти остались без результата.

Я распростился с императором Вильгельмом, потому что не мог присутствовать на проводах его по случаю происходившего сегодня заседания Особого присутствия Государственного совета по делу о воинской повинности.

В этом заседании (седьмом) не могли присутствовать великие князья Николай Николаевич и Михаил Николаевич по случаю проводов германского императора до Гатчины, за исключением, однако же, нашего председателя Константина Николаевича. Не были также и фельдмаршалы: граф Берг уезжал с императором Вильгельмом, а князь Барятинский уже давно перестал присутствовать в этих заседаниях. Говорят, он опять болен и несколько уже дней в постели. Сегодня дело о воинской повинности подвинулось значительно: рассматривались статьи о самом порядке призыва на службу (участки, приписка и проч.) – предмет слишком сухой для наших страстных ораторов!

Виделся утром с князем Кочубеем, приехавшим из Полтавы; говорили о покупке его имения в Симеизе, на Южном берегу Крыма. Был он у нас и вечером, но переговоры наши остались пока без положительного результата.

Государь, проводив императора Вильгельма до Гатчины, прямо оттуда переселился в Царское Село, куда и придется мне отныне ездить с докладом.

28 апреля. Суббота.Восьмое заседание в Государственном совете по делу о воинской повинности. Прошло довольно много статей, в том числе весь отдел о вольноопределяющихся. Спорили много; опять граф Толстой выступил со своими односторонними идеями. Граф Пален опять явился охранителем интересов маменькиных сынков. Генерал-адъютант Игнатьев желает допускать в вольноопределяющиеся исключительно кончивших курс в университетах и гимназиях; к нему присоединился и принц Ольденбургский. Кроме этих лиц, всё прочее собрание принимает статьи проекта одобрительно.

Сегодня – первая моя поездка в Царское Село с докладом. Представлено мною государю предположение о постепенности исполнения изменений в организации войск. О Комиссии князя Барятинского уже нет разговоров; а если кто и вспомнит о ее существовании, то не иначе как с улыбкой и насмешкой. Таковы люди! Сам князь Барятинский лежит в подагре.

1 мая. Вторник.Государь одобрил представленные мною соображения о постепенном выполнении изменений в организации войск и повторил несколько раз, что не видит причины торопиться с этим делом, что надобно сообразоваться с денежными средствами. Пользуясь благоприятным настроением государя, я выпросил награды вне правил главным труженикам, которые вынесли на своих плечах тяжелую работу обеих комиссий (по организации войск и воинской повинности), а именно: генерал-майору Обручеву, полковникам Шнитникову и Величко и самому графу Гейдену, которому государь предназначает Владимира 1-й степени при рескрипте. Это радует меня; но вместе с тем снова имел я неприятность выслушать от государя упреки, будто бы в Военном министерстве нет бережливости в расходах.

Очевидно, государь повторял чьи-то чужие слова; он прямо высказывал, что таково мнение многих лиц, даже из числа таких, которые хорошо ко мне расположены и отдают мне справедливость в других сторонах моей деятельности. Мне ясно, что государь, ездивший вчера в город и ночевавший в Зимнем дворце, виделся, конечно, с князем Барятинским. Снова слышал я упреки и в том, что в войсках увеличилась переписка, что они замучены формами и отчетностями и т. д. Всё это слышу в сотый раз; видно, все мои объяснения и опровержения – как об стену горох.