Дмитрий Милютин - Дневник. 1873–1882. Том 2 [litres]

23 мая. Суббота.Ездил в последний раз в Гатчину, чтобы откланяться их величествам. В одном со мной вагоне ехали граф Гейден, Ванновский, Баумгартен, Головнин, Оом и дочь моя Елизавета со своим женихом князем Шаховским. Прием государя был любезен, но холоден; он благодарил за мою службу; я же благодарил за милостивый рескрипт. Затем несколько минут продолжался разговор почти бессодержательный.

Прием императрицы был также благосклонный и также натянутый., Между прочим ее величество высказалась и насчет моего удаления со сцены: «Cela c’est fait avec tant de calme» [115] «Всё прошло спокойно». – Прим. ред. . Уже прежде доходило до меня, что в Гатчине довольны мною в особенности за то, что я ухожу «без скандала», так сказать, мирно, в противоположность резкости Абазы и графа Лорис-Меликова. В заключение приема, когда ее величество спросила, имею ли я намерение, отдохнув в Крыму, возвратиться в Петербург, я отвечал: «Cela dépendra des circonstances» [116] «Смотря по обстоятельствам». – Прим. ред . .

Сегодня же представлялась государю текинская депутация, во главе которой стоит известный Тыкма-Сердар [117] Начальник вооруженных сил текинцев в Ахалтекинской экспедиции. – Прим. ред. . Но я не счел уже нужным присутствовать при этом представлении и вообще прекратил с нынешнего дня служебные свои занятия по министерству. [Теперь главная моя забота – укладка и сборы к отъезду.]

24 мая. Воскресенье.В 11 часов утра прощание с Военным министерством и представление старших чинов министерства генералу Ванновскому в залах канцелярии Военного министерства. После нескольких сказанных мною слов и прочтения прощального приказа я обошел членов Военного совета, начальников главных управлений и помощников их. Мне казалось, что многие были растроганы так же, как и я. Генерал Ванновский остался после моего отъезда, а я заехал расписаться у особ императорской фамилии, остающихся пока в городе. Множество лиц приезжало ко мне расписаться или оставить визитные карточки.

29 мая. Пятница.Свадьба моей дочери Елизаветы с князем Сергеем Шаховским. Все последние дни прошли в прощальных визитах, приготовлениях к свадьбе, хлопотах по укладке вещей для отправления в Крым. Отовсюду продолжаю получать заявления сочувствия и сожаления об оставлении мною должности военного министра. Я же всё более доволен и рад тому, что решился на этот шаг, слыша рассказы о том, что происходит в высшей официальной сфере.

30 мая. Суббота.Ездил в Царское Село откланяться великому князю Владимиру Александровичу. Провел часа два у Головнина на его даче в Софии.

31 мая. Воскресенье.Всё утро возился с укладкой; вечером же собралось обычное наше воскресное общество в большем числе, чем обыкновенно. Некоторые из гостей поднесли жене моей прекрасную серебряную вазу с букетом цветов; на вазе награвированы имена участвовавших в этом любезном приношении: граф Гейден и сын его Николай, граф Баранцов, Константин Иванович Домонтович, генералы Обручев, Драгомиров, Лаврентьев, Зыков, Лобко, князь Гагарин, князь Трубецкой, Веймарн, Брок, полковники Боголюбов, Арапов и Лярский, капитаны Мартынов, Евреинов и Хвощинский. В числе гостей сегодня был черногорец Божидар Петрович-Негош, который передал мне желание черногорской княгини увидеться со мной. Княгиня приехала только на днях за своей дочерью, окончившей курс в здешнем институте.

Нынешнее «воскресенье» наше – последнее в Петербурге; поэтому вечернее собрание имело характер прощальный.

3 июня. Среда.Все последние дни посвящены частью прощальным визитам, а большей частью – укладке и приготовлениям к отъезду. Сегодня между прочим был я у княгини Черногорской Милены, которая приняла меня весьма любезно, в несколько приемов передавала мне благодарность князя Николая за всё, что было сделано в пользу Черногории со стороны русского Военного министерства; рекомендовала мне своего сына, 10-летнего мальчика, наследника черногорского престола. Он имеет вид бойкого и умного ребенка; подошел ко мне с заученной речью на французском языке. Сама княгиня затрудняется говорить по-французски и часто сводит речь на свой родной язык. Но в этих случаях нам помогал Божидар Петрович, свободно выражающийся по-французски.

5 июня. Пятница.Вчерашний день в нашем доме имел печальный конец. Вечером собралось небольшое общество близких друзей, желавших провести с нами последний вечер перед нашим отъездом из Петербурга. В числе гостей была сестра моя Мария Алексеевна Мордвинова; она казалась спокойною и даже в лучшем, чем обыкновенно, расположении духа. Около 11 часов вечера, когда она сидела вдвоем с моей женой и разговаривала с нею, вдруг схватилась за голову, привстала было со стула и мгновенно упала на пол без чувств. Послали за врачами в разные стороны, но долго никого из них не могли найти; приехавший наконец в исходе первого часа ночи доктор пробыл несколько минут, дал кое-какие наставления и уехал.