Петр Радченко - На заре

Сев на ступеньку ветхого, скособоченного крыльца, он положил голову кобеля себе на колени, спросил:

— Ну, шо, дурачок? Блукаешь по чужим дворам? А подворье так, без пригляду. Заходь, бери кому чего захочется, а тебе биг-ма [83] Биг-ма — то же, что и бег-мя, т. е. бегом, бегать. — прим. Гриня . Негоже так, Дурноляпик, негоже.

Он вспомнил, что ему надо идти в дом, поднялся и шагнул к двери, отомкнул ее, прошел в кухню, не зажигая света, разделся и лег в кровать, зарылся под одеяло.

На исходе ночи к Гусочке явилась группа чоновцев. Дурноляп высунул голову из конуры, сипло залаял и спрятался.

Руководитель облавы постучал в дверь. Никто не отозвался. Другой чоновец подергал закрытую ставню.

— Эй, хозяин, оглох, что ли? — закричал он и забарабанил прикладом винтовки в окно. — Открывай!

— Кто там? — донесся хриплый голос Гусочки.

— Выйди сюда, — сказал руководитель. — Мы из ревкома.

Послышалось щелканье запора. Скрипнула внутренняя дверь.

— Что вам от меня потребно? — спросил Гусочка, не выходя на крыльцо.

— В ревком тебя требуют! — сказал руководитель.

— Етого не будет, ночью я никуда не пойду!

— Пойдешь! Силой заставим.

— Ты меня не пужай, — огрызнулся Гусочка и снова задвинул дверной засов. — Я двор не оставлю.

— Ломай дверь, хлопцы!

В отдушину фундамента заложили палку. Раздался треск. Гусочке показалось, что лопнула дверь, и он завопил:

— Я зараз, сей мент отопру!

Звякнуло железо, и дверь отворилась. В предрассветном сумраке на пороге показался Гусочка в коротких исподниках и без рубашки.

— Ето ж по какому делу меня кличут? — спросил он, ежась от ночной прохлады и прищуриваясь на руководителя облавы.

— После узнаешь, — ответил тот. — Нам велено привести тебя — и баста. Собирайся быстро.

Гусочка прикинулся больным, застонал:

— Как же я дом брошу? Куры, утки, скотина. И кому ето захотелось меня видеть в такую пору?

В кухне он зажег плошку. Здесь царил полный беспорядок. На столе, покрытом черной плесенью, валялись комки сухого теста, куски черствого хлеба, белела рассыпанная мука; около стены громоздились немытые миски и ложки. У кровати, на которой лежала грязная мятая постель, находилась подстилка из телячьей невыделанной кожи. На стенах висели разные мешочки, узелки со всякими семенами. У окон, густо затканных паутиной, будто на свалке, грудились тряпки, в углу стоял сундучок, обитый в клетку полосками белой жести, рядом — сломанная скамья.

Одевшись, Гусочка потушил свет и вместе с чоновцами вышел из дома, замкнул дверь и, повесив ключ на пояс, зашагал в ревком.

— Такое тебе! — ворчал он скрипучим голосом. — Бросай хозяйство, иди черт те куда! И никто никому ничего.

У ревкома под охраной двух милиционеров стояло трое арестованных.

— Ето как же, за шо их? — спросил Гусочка, делая вид, что совсем не догадывается, куда его направляют.

— Зря не заберут, — ответил чоновец.

Гусочку тоже подвели к подвалу.

— Зачем вы меня, хлопцы? — оторопело пробормотал Гусочка. — Рази ж я враг какой?

— Иди, иди, потом узнаешь, — слегка подтолкнул его в спину дежурный чоновец.

— Хлопцы, вот вам крест и святая икона! — взмолился Гусочка. — Могет быть, вы ошиблись, перепутали. Господи сусе! Невиноватый я. Пустите. Как же моя худоба?

Он не успел досказать, как за ним и другими арестованными захлопнулась подвальная дверь. Часовой взял винтовку наперевес, стал у фонаря.

В безоблачном небе высоко сиял лунный серп, и его лучи тускло озаряли станицу. Где-то лаяли собаки, перекликались петухи.

Облава остановилась. Тотчас навстречу ринулись с лаем две собаки. Кто-то из чоновцев запустил комок земли в псов, и, когда те, прошелестев бурьяном, отозвались в переулке, облава направилась к дому Древаля. Леонид Градов постучал в дверь. Из сенец донеслось:

— Кто?

— Ревкомовцы, открывайте, — ответил Леонид.

— По какому делу?

— Потом узнаете.

— А… сейчас, — протянул хозяин и затих.

Чоновцы стояли в ожидании. Вдруг из окна прогремел выстрел. Один чоновец тяжело застонал и упал на землю. Остальные в замешательстве кинулись врассыпную, но Леонид остановил их.

Из окна выскочили Древаль и его сын, бросились в сад. Чоновцы погнались за ними, открыли стрельбу. Застучав досками, бандиты перемахнули через забор. Старший успел перебежать дорогу и скрыться в темноте, однако младшего свалила пуля, и он заорал, заползал на улице. Чоновцы отыскали в вишневых зарослях его обрез, привели раненого во двор. Из дома выбежала мать задержанного. Она кричала, кидалась на чоновцев.