Александр Дюма - Дюма. Том 06. Сорок пять

— Это ценнейшее знакомство, господин Брике.

— Знакомство с его величеством?

— Да.

— Не все согласились бы с вами, брат Борроме.

— О, лигисты!

— Теперь все более или менее лигисты.

— Но вы-то, наверно, менее.

— А почему вы так думаете?

— Ведь у вас личное знакомство с королем.

— Ну, ну, я ведь тоже, как и все, занимаюсь политикой, — сказал Шико.

— Да, но ваша политика в полном согласии с королевской.

— Напрасно вы так полагаете. У нас с ним частенько бывают размолвки.

— Если они между вами случаются, как же он возлагает на вас миссию?

— Вы хотите сказать — поручение?

— Миссию или поручение — это уже несущественно. И для того и для другого требуется доверие.

— Вот еще! Королю важно лишь одно — чтобы у меня был верный глаз.

— Верный глаз?

— Да.

— В делах политических или финансовых?

— Да нет же, верный глаз на ткани.

— Что вы говорите! — воскликнул ошеломленный Борроме.

— Конечно. Сейчас я объясню вам, в чем дело.

— Я слушаю.

— Вы знаете, что король совершил паломничество к Богоматери Шартрской?

— Да, молился о ниспослании ему наследника.

— Вот именно. Вы знаете, что есть вернейшее средство достичь цели, которой добивается король?

— Он, по всей видимости, к этому средству не прибегает.

— Брат Борроме! — сказал Шико.

— Что?

— Как вы отлично знаете, речь идет о появлении наследника престола чудесным путем, а не каким-нибудь иным.

— И об этом чуде он молил…

— …Шартрскую Богоматерь.

— Ах да, сорочка!

— Наконец-то вы поняли! Король позаимствовал у добрейшей Богоматери сорочку и вручил ее королеве, а взамен этой сорочки он вознамерился поднести ей одеяние, такое же, как у Богоматери Толедской, — говорят, это самое красивое и роскошное из всех одеяний Пресвятой Девы, какие только существуют.

— Так что вы отправляетесь…

— В Толедо, милейший брат Борроме, в Толедо, осмотреть хорошенько это одеяние и сшить точно такое же.

Борроме, видимо, колебался — верить или не верить словам Шико.

По зрелом размышлении мы должны прийти к выводу, что он ему не поверил.

— Вы сами понимаете, — продолжал Шико, словно и не догадываясь о том, что происходило в уме брата казначея, — что при таких обстоятельствах мне было бы очень приятно путешествовать в обществе служителей церкви. Но время идет, и теперь брат Жак не замедлит вернуться. Впрочем, не лучше ли будет подождать его вне стен монастыря — например, у Фобенского креста?

— Я считаю, что так было бы действительно лучше, — согласился Борроме.

— Значит, вы будете настолько любезны, что скажете ему об этом, как только он явится?

— Да.

— И пошлете его ко мне?

— Не замедлю.

— Благодарю вас, любезный брат Борроме, я в восторге, что с вами познакомился.

Они раскланялись. Шико спустился вниз по боковой лестнице. Брат Борроме запер за ним дверь на засов.

“Дело ясное, — сказал про себя Шико, — видимо, им очень важно, чтобы я не увидел этой дамы; значит, надо ее увидеть”.

Дабы осуществить это намерение, Шико вышел из обители св. Иакова так, чтобы всем это было заметно, и направился к Фобенскому кресту, держась посередине дороги.

Однако, добравшись до Фобенского креста, он скрылся за углом фермы; там, чувствуя, что теперь ему нипочем все аргусы настоятеля, будь у них, как у Борроме, соколиные глаза, он скользнул мимо строений, спустился в канаву, прошел по ней вдоль изгороди, уходившей обратно к монастырю, и, никем не замеченный, проник в довольно густую поросль, как раз напротив монастыря.

Это место явилось для него вполне подходящим наблюдательным пунктом. Он сел или, вернее, разлегся на земле и стал ждать, чтобы брат Жак возвратился в монастырь, а дама оттуда вышла.

Как мы знаем, Шико быстро принимал решения.

Сейчас он решил ждать, расположившись как можно удобнее.

В гуще молодых буковых побегов он проделал окошко, чтобы все прохожие, которые могли его интересовать, находились в поле его зрения.

Дорога была безлюдна.

В какую даль ни устремлялся взор Шико, нигде не было заметно ни всадника, ни праздношатающегося, ни крестьянина.

Вчерашняя толпа исчезла вместе со зрелищем, которым вызвано было ее скопление.

Вот почему Шико не увидел никого, кроме довольно бедно одетого человека, который прохаживался взад и вперед через дорогу и с помощью заостренной длинной палки что-то измерял на этом тракте, вымощенном благодаря попечению его величества короля Франции.