Александр Дюма - Дюма. Том 06. Сорок пять

— Так точно, сударь, — ответил Панург.

— А знаете вы в Лувре некого Генриха Валуа?

— Короля?

— Не знаю, действительно ли он король, — сказал Шико, — но вообще его так называют.

— Мне придется иметь дело с королем?

— Именно. Вы его знаете в лицо?

— Хорошо знаю, господин Брике.

— Так вот, вы скажете, что вам с ним необходимо поговорить.

— Меня допустят?

— Да, к его камердинеру. Монашеская ряса послужит пропуском. Его величество, как вы знаете, отличается набожностью.

— А что я должен сказать камердинеру его величества?

— Вы скажете, что посланы к нему Тенью.

— Какой Тенью?

— Любопытство — большой недостаток, брат мой.

— Простите.

— Итак, вы скажете, что посланы Тенью.

— Так точно.

— И что пришли за письмом.

— Каким письмом?

— Опять!

— Ах да, правда.

— Достопочтеннейший, — сказал Шико, обращаясь к Горанфло, — прежний Панург был мне определенно больше по сердцу.

— Это все, что я должен сделать?

— Вы прибавите, что Тень будет ожидать письма, не спеша следуя по Шарантонской дороге.

— И я должен нагнать вас на этой дороге?

— Совершенно верно.

Панург направился к двери и приподнял портьеру; Шико показалось, что при этом движении брата Панурга обнаружилось, что за портьерой кто-то подслушивал.

Впрочем, она очень быстро опустилась, и Шико не смог бы поручиться, что принятое им за действительность не было обманом зрения. Однако изощренный ум Шико внушал ему почти полную уверенность в том, что подслушивал брат Борроме.

“А, ты подслушиваешь, — подумал он, — тем лучше: я буду нарочно говорить так, чтобы тебе было слышно”.

— Значит, — сказал Горанфло, — король оказал вам честь, возложив на вас миссию?

— Да, и притом конфиденциальную.

— Политического характера, я полагаю?

— Я тоже так полагаю.

— Как, вы не знаете толком, какая миссия на вас возложена?

— Я знаю, что должен отвезти письмо, вот и все.

— Это, наверно, государственная тайна?

— Думаю, что да.

— И вы даже не подозреваете, какая?

— Мы ведь совсем одни, не так ли? И я могу сказать, что думаю по этому поводу?

— Говорите. Я нем, как могила.

— Так вот, король наконец-то решил оказать помощь герцогу Анжуйскому.

— Вот как?

— Да. Сегодня ночью с этой целью должен выехать господин де Жуаез.

— Ну, а вы, друг мой?

— Я еду в сторону Испании.

— А каким способом вы путешествуете?

— Ну, так, как мы путешествовали в свое время: пешком, верхом, в повозке — как придется.

— Жак будет вам приятным спутником, вы хорошо сделали, что попросили меня отпустить его с вами, он, чертенок, владеет латынью.

— Должен признаться, мне он очень понравился.

— Этого было бы достаточно для того, чтобы я его отпустил. Но я думаю, что он, сверх того, окажется для вас отличным помощником на случай какой-нибудь стычки.

— Благодарю, дорогой друг. Теперь, кажется, мне остается проститься с вами.

— Прощайте!

— Что вы делаете?

— Намереваюсь дать вам пастырское благословение.

— Ну вот еще, — сказал Шико, — между нами двумя это ни к чему.

— Вы правы, — ответил Горанфло, — это хорошо для чужих.

И друзья нежно расцеловались.

— Жак! — крикнул настоятель. — Жак!

Между портьерами просунулась лисья мордочка Панурга.

— Как! Вы еще не отправились? — вскричал Шико.

— Простите, сударь.

— Отправляйтесь скорее, — сказал Горанфло. — Господин Брике торопится. Где Жак?

Теперь на пороге появился брат Борроме с самой слащавой улыбкой на устах.

— Брат Жак! — повторил настоятель.

— Брат Жак ушел, — сказал казначей.

— Как ушел?! — вскричал Шико.

— Разве вы не просили, сударь, чтобы кто-нибудь отправился в Лувр?

— Но я же посылал Панурга, — сказал Горанфло.

— И дурень же я! А мне послышалось, что вы поручили это Жаку, — сказал Борроме, хлопнув себя по лбу.

Шико нахмурился. Но раскаянье Борроме казалось столь искренним, что упрекать его было бы просто жестоко.

— Придется мне подождать, — сказал он, — пока Жак вернется.

Борроме, нахмурившись, поклонился.

— Кстати, — сказал он, — я забыл доложить сеньору настоятелю — хотя для этого и поднялся сюда, — что неизвестная дама уже прибыла и просит у вашего преподобия аудиенции.

Шико навострил уши.

— Она одна? — спросил Горанфло.

— С берейтором.

— Молодая?

Борроме стыдливо опустил глаза.

“Он ко всему еще и лицемер”, — подумал Шико.

— Друг мой, — обратился Горанфло к мнимому Роберу Брике, — вы ведь понимаете?