Александр Дюма - Дюма. Том 06. Сорок пять

— Фи! — сказал король. — Что за пошлая затея!

— Как так пошлая? Тридцать музыкантов, которым нет равных в мире!

— Ну знаешь, черта с два развлекли бы меня музыкой в дни, когда я был влюблен в госпожу де Конде!

— Да, но ведь тогда были влюблены именно вы, ваше величество.

— Безумно влюблен, — ответил король.

Тут снова послышалось какое-то ворчанье, весьма похожее на насмешливое хихиканье.

— Вы же сами понимаете, что это совсем другое дело, — сказал Жуаез, тщетно пытаясь разглядеть, откуда доносятся странные звуки. — Дама, наоборот, равнодушна, как истукан, и холодна, как льдина.

— И ты рассчитываешь, что от музыки лед растает, а истукан оживет?

— Разумеется, рассчитываю.

Король покачал головой.

— Конечно, я не говорю, — продолжал Жуаез, — что при первом же взмахе смычка дама устремится в объятия дю Бушажа. Но она будет поражена тем, что ради нее устроен весь этот шум. Мало-помалу она освоится с концертами, а если они не придутся ей по вкусу, мы пустим в ход актеров, фокусников, чародеев, прогулки верхом — словом, все забавы, какие только можно. Так что если веселье вернется не к этой скорбящей красавице, то уж, во всяком случае, к самому дю Бушажу.

— Желаю ему этого от всего сердца, — сказал Генрих, — но оставим дю Бушажа, раз уж он так затрудняется покинуть в настоящее время Париж. Я не настаиваю, чтобы именно он выполнил мое поручение. Но я надеюсь, что ты, дающий такие превосходные советы, ты не стал, подобно ему, рабом какой-нибудь благородной страсти?

— Я? — вскричал Жуаез. — Да я никогда за всю мою жизнь не был так свободен, как сейчас!

— Отлично, значит, тебе нечего делать?

— Решительно нечего, ваше величество.

— Но мне казалось, что ты в нежных отношениях с какой-то красоткой?

— Ах да, с любовницей господина де Майена. Эта женщина меня обожала.

— Ну так что же?

— А вот что. Сегодня вечером, прочитав дю Бушажу наставление, я покинул его и направился к ней. Прихожу, совершенно взбудораженный теориями, которые только что развивал — уверяю вас, сир, я воображал, что влюблен почти так же, как Анри, — и передо мной оказывается женщина вся дрожащая, перепуганная. Прежде всего мне пришло в голову, что у нее кто-нибудь сидит и я явился некстати. Стараюсь успокоить ее — напрасно, расспрашиваю — она не отвечает. Хочу поцеловать ее — она отворачивается. Я нахмурился — она рассердилась. Тут мы рассорились, и она заявила, что когда бы я к ней ни явился, ее не будет дома.

— Бедный Жуаез! — рассмеялся король. — Что же ты сделал?

— Черт побери, я взял шпагу, плащ, низко поклонился и вышел, даже не оглянувшись.

— Браво, Жуаез, ты просто герой! — сказал король.

— Тем более герой, что, как мне показалось, бедняжка вздохнула.

— Тем не менее ты ушел?

— И явился к вам.

— И ты к ней больше не вернешься?

— Никогда… Если бы у меня было брюшко, как у господина де Майена, я, может быть, и вернулся бы, но я строен и имею право быть гордым.

— Друг мой, — серьезным тоном сказал король, — для спасения твоей души этот разрыв — дело очень благотворное.

— Может быть, и так, ваше величество, но пока что я целую неделю буду скучать, не зная, чем заняться и куда девать себя. Вот мне и пришло в голову предаться сладостной лени; право же, скучать очень занятно… раньше у меня такой привычки не было, и я нахожу ее очень изысканной.

— Еще бы это не было изысканно, — заметил король, — скуку-то в моду ввел я.

— Вот я и выработал план: меня осенило, пока я шел от паперти Нотр-Дам к Лувру. Каждый день я буду являться сюда в носилках. Ваше величество будет читать молитвы, я стану просматривать книги по алхимии или лучше даже — по морскому делу, ведь я моряк. Заведу собачек, чтобы они играли с вашими. Потом, мы будем есть крем и слушать рассказы господина д’Эпернона. Я хочу также пополнеть. Затем, когда возлюбленная дю Бушажа развеселится, мы найдем другую женщину, веселую, и вгоним ее в тоску. Но все это мы будем делать не двигаясь с места: хорошо чувствуешь себя только в сидячем положении, а еще лучше — в лежачем. Какая здесь мягкая подушка, ваше величество! Видно, что ваши обойщики работали для короля, который изволит скучать.

— Фу, как это все противно, Анн, — сказал король.

— Почему же противно?

— Чтобы мужчина в таком возрасте, да еще занимая такое положение, как ты, стремился стать ленивым и толстым! Как это отвратительно!

— Не нахожу.

— Я найду тебе подходящее занятие.

— Если оно будет скучным, я согласен.