Бана - Кадамбари

Белый от цветочной пыльцы, он казался Баладевой {183} 183 Белый ‹…› он казался Баладевой… — См. примеч. 98. с плугом. Привечающий брахманов, он казался венцом творения Брахмы. Украшенный павлинами, восседающими на склонах холмов, он казался Скандой, сидящим на павлине. Не знающий горьких унижений, он казался гордой женщиной. Душный от благовонных курений, он казался радушной куртизанкой. Навевающий неземные миражи, он казался небесным миром. Свободный от стремлений к поживе, он казался суровым подвижником. Различающий веления судьбы, он казался праведным судьею. Стяжавший славу у добрых людей, он казался стягом добродетели. Принимающий с почетом гостей, он казался почтенным Агастьей. Его не заботили никакие утраты, и он казался безоблачным утром. Он был полон боевого оружия и казался полем битвы Рудры. В нем жили пришельцы из многих земель, и он казался убежищем множества змей. Не было меры его богатству, и он казался вершиной горы Меру. Хотя широки были его ворота, он оставался недоступен для ворогов. Хотя был он славой страны Аванти, сторонился всякого чванства. Хотя не счесть было в нем золотых монет, он почитал нищенствующих монахов.

Чандрапида — кому, восклицая приветствия, указывали путь поспешно выступившие вперед привратники; кого встречали с почетом ранее восседавшие в креслах, а теперь толпящиеся вокруг него цари, и, по очереди представленные служителями, так низко склоняли перед ним головы, что лучи от драгоценных камней в их коронах словно бы ласкали гладь пола; кого на каждом шагу благословляли, выйдя из внутренних покоев, старейшие женщины гарема — знатоки обрядов гостеприимства, — Чандрапида прошел сквозь семь залов дворца, заполненных тысячами всевозможных существ, будто сквозь семь континентов земли {184} 184 …семь континентов земли… — По индийской космографии, земля состоит из семи (иногда — четырех, иногда — девяти или одиннадцати) континентов, расположенных лепестками вокруг горы Меру. , и увидел своего отца. Тарапиду со всех сторон окружали преданные ему и славящиеся своей силой телохранители, которые получили право служить царю по наследству, происходили из знатных родов и по своей великой крепости и мужеству походили на демонов-данавов. Ладони их рук загрубели до черноты от постоянного ношения оружия, все тело, кроме глаз, рук и ног, было скрыто за темными доспехами, волосы отливали смолью, и потому они выглядели как столбы для привязи слонов, которые облепили черные пчелы, привлеченные запахом слоновьего мускуса. Справа и слева от царя стояли придворные куртизанки, которые обмахивали его опахалами, и он восседал на троне, как белый гусь на водах Ганги или как божественный слон Айравата на светлом и чистом прибрежном песке.

«Вот царь!» — провозгласил хранитель дворца, и Чандрапида, почтительно приветствуя отца, так низко наклонил голову, что сдвинулся на лоб драгоценный камень в его волосах. А царь, еще издали простерший к нему свои могучие руки, подозвал его поближе, встал с трона и, роняя счастливые слезы, взволнованно прижал послушного сына к груди, на которой от радости поднялись волоски, как если бы он желал слиться с ним, вобрать его в себя, выпить его всеми порами своего тела. Чандрапида сел на пол у ножек его трона, а снятое с себя верхнее платье, которое хранительница ларца с бетелем свернула и торопливо предложила ему вместо подушки, отодвинул ногой в сторону и тихо сказал: «Убери!» Вслед за Чандрапидой царь так же крепко, как собственного сына, обнял Вайшампаяну и усадил его в придвинутое кресло. И все то время, какое царевич пробыл у отца, придворные куртизанки, позабыв махать опахалами, оцепенело следили за Чандрапидой страстными взглядами, долгими, как гирлянды трепещущих на ветру лотосов, словно бы пожирая его своими блестящими, широко раскрытыми глазами. Наконец царь простился с Чандрапидой и отпустил его со словами: «Ступай, сынок, поклонись своей любящей матери, порадуй встречей с собою, как и положено, других моих жен, которые жаждут тебя повидать». Соблюдая должное почтение, Чандрапида встал и, отказавшись от свиты, вместе с Вайшампаяной направился на женскую половину дворца, куда путь ему указывали царские слуги, удостоенные права там появляться.

Пройдя туда, Чандрапида встретился с матерью, которую со всех сторон, будто воды Молочного океана богиню Лакшми {185} 185 …будто воды Молочного океана богиню Лакшми… — См. примеч. 16. , окружали несколько сотен женщин, одетых в белые одежды; которую развлекали рассказами о былом, священными преданиями, поучениями из книг и наставлениями в законе старые монахини в темно-красном платье, с отвисшими вниз мочками некогда прекрасных ушей, чтимые всем миром, как вечерние зори; которой прислуживали евнухи, наряженные женщинами и разукрасившие румянами свои лица; над которой постоянно реяло множество опахал, сделанных из бычьих хвостов; подле которой стояли служанки с одеждой, украшениями, цветами, пудрой, бетелем, пальмовыми листьями, притираниями и золотыми кувшинами в руках. На груди у царицы висела жемчужная нить, и она походила на землю с потоком Ганги, струящейся посреди двух гор. А лицо ее отражалось в зеркале, лежащем на коленях, и она походила на небо, в котором лунный диск встретился с кругом солнца.