Элизабет Боуэн - Житье человеческое

– Судя по карте, от кирпичного завода есть дорога прямо на Миддлхэмптон. Шоссе никуда не сворачивает, отличная дорога. Там можно подъехать на автобусе. Придется, правда, обойти как бы по двум сторонам треугольника. Только и всего. на этот раз нам не повезло, просто подошла полоса невезенья.

– Да, – ответил Джеффрис. – Пошли.

Стоять на месте было еще утомительнее. И они поплелись дальше. Даже не верилось, что они достигнут цели, которая все время ускользает. Они двигались по инерции, разговаривать не было сил, думать тоже. Джеффрису казалось, иго от одной попытки связно мыслить у него лопнет голова. емy стало чудиться – это ощущение возникло само собой, помимо его воли, – что незаметно для себя они вступили в безжизненный, пустынный мир, опасный для неосторожного человека своей манящей доступностью. Вот канал, как на Луне, нет, кажется, каналы на Марсе? Спящая вода была неизменно рядом с ними, где-то сбоку от Джеймсона; чуть светлее неба, она казалась линией, неизвестно зачем прочерченной серебряным штифтом на старой, забытой грифельной доске.

– Смотри-ка, – шепнул Джеймсон. – Готов поклясться, это огни.

Он говорил едва слышно, словно боялся спугнуть их. Джеффрис подумал, что Джеймсон принял эти огни за фонари в руках людей.

– Да это же огни домов! – воскликнул Джеффрис, напряженно всматриваясь в пелену дождя. – Квадратные, неподвижные. Это же окна.

– Значит, там должны быть дома, – сказал Джеймсон. – Там живут люди, нас, наверное, пустят обогреться у огня. Покажут дорогу, но сначала, надеюсь, пригласят отдохнуть немного. Видишь, – продолжал он, когда они подошли поближе, – огни совсем тусклые. Наверное, на окнах спущены шторы.

– Кому хочется, чтобы подглядывали в окна. Видишь, и наверху огонь? Это большой двухэтажный дом. Хозяева, наверное, состоятельные люди и живут в этом захолустье, потому что им так нравится. А здесь совсем неплохо жить.

Он представил себе дом летом: белый фасад в континентальном стиле с играющими на нем бликами от канала, на окнах – жалюзи, сад, белая изгородь спускается к берегу и алые шток. розы лениво обвивают ее. Поодаль два вяза, в тени которых укрываются дом и сад. Как замечательно, умилился Джеффрис.

– Наверное, здесь чудесно летом, – возбужденно сказал он

– Потрясающе, – согласился Джеймсон. – Если завтра распогодится, вид будет просто превосходный.

Чем ближе они подходили к дому, тем радостнее у них становилось на душе.

Да, дом окружал небольшой сад. Калитка качнулась, пропуская их за ограду, звякнула щеколда. И тут же в верхнем окне над Джеймсоном возник силуэт. Джеймсон застыл у двери с поднятой рукой. Он не успел постучать, как штора сдвинулась в сторону, окно со стуком распахнулось, и радостный женский голос с упреком и одновременно с безмерным облегчением воскликнул: «О, Вилли!»

В голосе звучала такая уверенность, что Джеффрис и Джеймсон на мгновение растерялись. Они слегка отступили, чтобы получше разглядеть женщину. Та облокотилась на подоконник, придерживая рукой складки шторы. Ее силуэт вырисовывался на фоне тусклого, темно-желтого света. Женщина, воплощение всех женщин на свете, встречала их у порога дома радостно и нетерпеливо. Как хорошо, когда дома тебя ждет жена, – от этой мысли им стало теплее. В комнате заплакал ребенок. До них донеслись недовольные слабенькие всхлипы, но она даже не повернула головы, еще больше подалась в темноту. Летящие капли дождя мерцали в струящемся из окна свете.

– Наконец-то! – воскликнула она. – Как поздно, Вилли!

Женщина не могла разглядеть их, они невольно вводили ее в заблуждение. Наконец Джеффрис, словно стряхивая с себя наваждение, огорченно откликнулся: «Это не Вилли!» Он так осип, что женщина вряд ли разобрала его слова, но голос был ей незнаком, она отпрянула и замерла. Потом снова подалась вперед, вглядываясь в темноту.

– Убирайтесь! – крикнула женщина с негодованием -

Ступайте своей дорогой! Здесь вам не пивная, она дальше, за кирпичным заводом. Не беспокойте людей, а не то позову мужа; если вы сейчас же не уйдете, он приведет своего брата… – Она помолчала немного, прислушиваясь, не уходят ли незнакомцы, потом добавила: – И собаку.

– Но послушайте, мадам, – учтиво начал Джеймсон. Нескладно вышло: как после такого приема попросишься в дом, к огню?! Только бы она разглядела их в этой кромешной тьме! Женщина, верно, была молода и добра: когда она стала сердито задергивать штору, они увидели ее руки – округлые и мягкие. – Пожалуйста, выслушайте нас! Мы заблудились. Не подскажете ли нам дорогу?