Нагиб Махфуз - Предания нашей улицы

И никто уже не сомневался, что Ханашу предстоит сыграть огромную роль в жизни улицы. В душах людей опять родилось волнующее ожидание перемен к лучшему, заставившее их отринуть отчаяние и покорность. Сердца наполнились чувством любви к неизвестно где скрывающемуся Ханашу. Благодаря этой любви переменилось даже отношение к памяти Арафы. Люди уже высказывали готовность поддержать Ханаша, если он вступит в борьбу с управляющим. Тогда его победа была бы и их победой, победой всех жителей улицы, и она могла бы стать залогом счастливой и справедливой жизни. Жители решили помогать Ханашу всеми силами и способами. И если другого пути к спасению не будет, пустить в ход против волшебного оружия управляющего подобное же оружие, которым наверняка владеет Ханаш. Прослышав про все эти разговоры, управляющий приказал поэтам рассказывать в кофейнях историю Габалауи, особенно то, как Арафа его убил, а он, управляющий, опасаясь волшебства Арафы, был вынужден с ним мириться и дружить до тех пор, пока не удалось убить его и тем отомстить за смерть великого деда.

Сколь ни удивительно, но эти лживые рассказы были встречены людьми с презрением и насмешками. Некоторые дошли до того, что прямо заявляли: мол, нам нет дела до прошлого и все наши надежды только на волшебство Арафы. И если бы нам пришлось выбирать между Габалауи и волшебством, мы выбрали бы последнее. Так день за днем правда об Арафе все больше открывалась людям. Возможно, источником ее была Умм Занфаль, которая многое узнала об Арафе от Аватыф, пока та жила в ее доме. А может быть, и сам Ханаш, который рассказывал о брате всем, с кем встречался в отдаленных местах. Важно, что люди узнали правду о человеке, который хотел при помощи волшебства сделать жизнь на улице прекрасной, как мечта.

Эта истина наполнила души людей удивлением, и они возвеличили память Арафы. Имя его стало почитаться даже более, нежели имена Габаля, Рифаа и Касема. Одни говорили, что Арафа никак не мог быть убийцей Габалауи. Другие же утверждали, что, если он даже и убил Габалауи, все равно он самый великий из великих сынов улицы. И каждый род стал оспаривать право считать Арафу своим.

А через некоторое время юноши с нашей улицы начали исчезать один за другим. Говорили, что они уходят, чтобы присоединиться к Xанашу, который в тайном месте обучает их волшебству и готовит к заветному дню освобождения. Страх обуял управляющего и его людей. Разослали они соглядатаев во все концы, обыскивали дома и лавки, жестокими карами наказывали за самую малую провинность, пинали, били за смелый взгляд, за анекдот, за улыбку. Воцарились на улице черный страх, мрачное уныние и горький гнев. Но не смирились люди — терпели несправедливость, тая надежду в душе и повторяя: придет конец произволу, вслед за ночью наступит день, увидим мы на нашей улице гибель тиранов и зарю света и чудес.

Валий — правитель, наместник. (Здесь и далее примечании переводчиков).

Футувва — букв.: силач, забияка.

Мукаттам — гора в окрестностях Каира.

Хенна (лавсония) — кустарник, из цветов которого изготовляется paстительная краска (хна).

Михраб — ниша в стене, указывающая мусульманам сторону Мекки, лицом к которой они должны молиться.

Мулухийя — огородное растение, из которого варят похлебку.

Таблийя — низенький круглый столик.

Малайя — покрывало, традиционная женская одежда.

Таамийя — жаренные в кипящем масле лепешки из зеленой фасоли.

Абу Зейд аль-Хиляли — герой средневекового арабского народного романа о племени Бану Хиляль.

Бавваб — привратник.

Саламлик — комната для приема гостей в мужской части дома.

Такия — круглая шерстяная шапочка.

Обряд «зар» — изгнание «злого духа» из человека.

Ребаб — смычковый музыкальный инструмент.

Ирфа — чай с корицей.

Муаллим — здесь: хозяин.

Шибшиб — туфли без задников.

Джильбаб — женская одежда в виде покрывала.

Сакий — здесь: служитель, взимающий плату за воду.

Сига — игра наподобие шашек.

Хамсин — ураганный ветер из пустыни, несущий с собой тучи песка.