— А я! А я!
Вопли, смех, болтовня и безжалостная ловкость рук…
— Оу-у-у-у-у!
Ничего ему не оставалось, только ринуться вновь в средоточие тьмы и влаги. Он лежал — в ушах гудело — среди белых, распростертых на каменных скалах женщин, одолеваемых икотой и смехом. Он почувствован кровь на шее и на губах. Женский запах набился в ноздри, он был всюду — этим запахом пропахла кожа, пропахли усы и борода. Он попытался встать, но цепкие пальцы потянули вниз за руки и за ноги. К лицу медленно плыл, приближался белый леопардовый череп, и Шимп, почувствовав мерзкий запах, отвернулся. Череп прижался к его губам, и Шимп стиснул зубы, сжал рот. Сзади протянулась рука, зажала двумя пальцами обе ноздри, и, задохнувшись, он широко разинул рот, чтобы вздохнуть. В ушах зазвенело так, что он едва различал смех; в горло полилась отвратительная жидкость. Он захлебнулся, закашлялся, попытался вырваться — прочь от тугой плоти, но жидкость лилась и лилась, так что горло наконец сжалось и на грудь выплеснулась струя. Потом он откинулся назад, чувствуя цепкие прикосновения, поцелуи, укусы и ласки, слушая смех и бессмысленную болтовню. Ниоткуда протянулась рука и отерла ему лицо прядью волос.
Наступила тишина, звон в ушах умолк. Он икнул, как белая девушка, и открыл глаза. Кто-то приближался к нему по камням, сбоку мягко лила свой свет Небесная Женщина. Дающая Имена подошла, раскачиваясь из стороны в сторону, травяная юбка трепетала, раковины на груди тихо позванивали. Один раз она оступилась, но тотчас вновь двинулась вперед. Прядь волос, зацепившаяся за ракушки, закрыла половину лица. Она смеялась беззвучно, а глаза словно тянули мозг из его костей. Она подошла ближе, и державшие его женщины захихикали так, будто ждали теперь новой шутки. Она медленно опустилась на колени между его ступней. Беззвучно смеясь, подалась вперед, оперлась на левую руку, и длинные волосы коснулись его бедра.
Он закричал:
— Нет!
Хихиканье перешло в смех, руки держали крепко. Правая рука ее вылетела вперед, как змея.
— Оу-у-у-у-у!
И когда с этим криком он откинулся вновь назад, на руки и камни, что-то произошло. Но не между ног. От мерзкой жидкости в животе стало вдруг тепло. Она грела, она почти жгла. Пламя вырвалось и поднялось к голове. Возник еще один леопардовый череп, прижался к губам, еще одна рука зажала нос. Он пил глоток за глотком, пока его снова не вырвало. Вспыхнул огонь, и в голове разгорелось пламя. Неожиданно он подумал, что никогда раньше не замечал, как прекрасна Дающая Имена, какой изысканный и волнующий запах исходит от нее, какое белое и молодое у нее тело, какие умные и зовущие у нее руки! Женщины отпустили его, смеясь, он услышал, как смеется сам, а пламя бьется внутри в голове, спускается вниз, согревая, и разрастается между ног. Она тоже отпустила его, и, смеясь, он схватил ее за руку, чтобы вернуть на место. Но она лишь мягко оттолкнула его и поманила пальцем. Появился еще один череп, Шимп мотнул головой, но она не приняла отказа. Нежное лицо с огромными глазами приблизилось к нему, в горле мягко заклокотал смех, и голосом глубже, чем у других, она сказала:
— Выпей, малыш Леопард!
Слова были так похожи на шутку, голос звучал так мягко, что ему ничего не оставалось, только выполнить просьбу. Он пил и пил, захлебываясь и кашляя. Потом они смеялись вместе, потом она взяла его за руку и повела за собой. Он шел рядом с ней, внутри жгло, и весь мир вокруг ходил ходуном. Даже сообразив, куда она привела, он не почувствовал страха. Словно между ним и страхом, который всегда вызывал один вид Места Женщин, пролег овраг. Пошатнувшись, она прислонилась к нему, и он обнял ее за талию, словно это было самым обычным делом. Они засмеялись вместе, и он решил, что она смеется оттого, что оступилась. Они подошли к кожаному пологу, который был вышит ужасными раковинами, и он закричал и ударил по ним кулаком. Она подняла полог, и он шагнул внутрь. Она встала у него за спиной, повернула к себе. Приблизилась, и смех ее стал похож на журчанье источника. Он не видел ничего, кроме мерцания воды и Той, Кто Дает Имена Женщинам, а она была так прекрасна и молода, и контур ее так красиво вырисовывался на сверкающем фоне. Она поцеловала его, и он почувствовал ее губы, язык. Она прикоснулась грудью к пятну крови, высохшему на груди. Губы его потянулись навстречу, но она ускользнула, и он ее не нашел. Он оглянулся, но вокруг не было никого и ничего, кроме странного сооружения на берегу у самой воды — оттуда шел тот самый отвратительный — правда, уже не такой сильный — запах. Потом он увидел, как рядом с треножником появилась ее темная фигура. Она запустила обе руки внутрь, что-то подняла, поднесла к лицу и выпила. Оторвалась, швырнула — опять по-женски — в реку. Она повернулась, и хотя лицо ее было в тени, он знал, что она смотрит прямо на него. Ее тело задвигалось, как у змеи, от ступней до головы, так что, даже не видя, он ощутил его нежность, влажность и теплоту. Он видел контур травяной юбки, которая легла вокруг ее ног. Она переступила через нее и растворилась в темноте. Он огляделся:
Читать дальше