Пэлем Вудхауз - Псмит-журналист

— Ни в коем случае, товарищ Виндзор. Для меня это было сплошным наслаждением. Мне так редко выпадают удовольствия. Один товарищ Эшер стоил любых затрат. Я нашел его общество крайне завлекательным. Я всегда верил в теорию Дарвина, и товарищ Эшер укрепил мою веру.

Они вошли в кабинет, и Псмит снял шляпу и пальто.

— А теперь снова за работу! — сказал он. — Псмит, фланер Пятой авеню, исчезает. На его месте мы обретаем Псми-та, закаленного заместителя главного редактора. Будьте так добры, товарищ Виндзор, укажите, чем мне заняться. Я грызу удила.

Билли Виндзор сел и раскурил трубку.

— Нам, — сказал он задумчиво, — необходима большая тема. Это единственный способ поднять тираж газеты. Посмотрите на «Эврибоди мэгэзин». Они на ладан дышали, пока Лоусон не начал свою серию статей «Взбесившиеся финансы». И сразу же вся страна принялась с визгом раскупать номера. Они подняли цену с пяти до десяти центов, и теперь обошли всех конкурентов на корпус.

— Страна должна с визгом раскупать номера «Уютных минуток», — категорично объявил Псмит. — Мнится, у меня сложился план, который никак нельзя назвать совсем уж тухлым. Вчера, блуждая с товарищем Джексоном в поисках Четвертой авеню, я очутился в месте, именуемом улица Приятная. Вы ее знаете?

Билли Виндзор кивнул.

— Раза два побывал там, когда был репортером. Гнусное место.

— Поразительно гнусное. Мы зашли в один дом.

— Они все в жутком состоянии.

— А кто их владелец?

— Не знаю. Скорее всего, какой-нибудь миллионер. Такие многоквартирные дома — наивыгоднейшее капиталовложение.

— И никто не пытался принять меры?

— Насколько мне известно, нет. Видите ли, добраться до этих ребят крайне трудно. А дома — черт знает что, верно?

— А в чем конкретно заключается трудность, препятствующая добраться до означенных субъектов?

— Дело обстоит так. Законов о подобных местах существует уйма, только обойти их даже проще, чем споткнуться о бревно. По закону многоквартирным считается дом, в котором проживает более двух семей. Ну, так в случае чего владельцу достаточно выставить вон все семьи, кроме двух. Является инспектор и, например, заявляет: «А где водопровод на каждом этаже, как требует закон? Ваши жильцы вынуждены спускаться вниз и выходить на улицу, чтобы набрать воды». А домовладелец отвечает, не поперхнувшись: «Закон тут ни при чем. Дом не многоквартирный. В нем проживает только две семьи». А когда все затихает, остальные жильцы возвращаются и ничего не меняется.

— Ах, так! — сказал Псмит. — Веселенький фокус!

— И еще одно. Добраться до того, кто греет на этом руки, невозможно, не истратив тысячи, чтобы выискать хоть какие-то улики. Земля обычно принадлежит какой-нибудь корпорации. Они отдают ее в аренду. Если начинается заварушка, они снимают с себя всякую ответственность. Разбирайтесь с арендатором. А тот так затаится, что вообще невозможно установить, кто он. На Востоке все так. На Востоке одно жулье. Если вам требуется честная сделка, езжайте в Вайоминг.

— Таким образом, — сказал Псмит, — главная задача заключается в том, чтобы отыскать арендатора? Но конечно, такая влиятельная газета, как «Уютные минутки», с ее огромными связями сумеет ее решить?

— Сомневаюсь. Но попробуем. Как знать — вдруг нам повезет.

— Вот именно, — подхватил Псмит. — Полный вперед на всех парах в уповании на удачу. И если будем мчаться достаточно долго, то у нас есть шансы добраться куда-нибудь. В конце-то концов, Колумб, отправляясь в плавание, ничего про Америку не знал. А знал лишь весьма любопытный факт, что крутое яйцо можно поставить, если разбить его с тупого конца. Зачем это ему понадобилось, я запамятовал, но взбодрился он чрезвычайно и помчался вперед, как резвый двухлетка. А у нас имеются два ободряющих факта. Во-первых, мы знаем, что кто-то за всем этим да стоит. Во-вторых, поскольку в этой великой и свободной стране как будто не существует законов о клевете, мы сможем ставить свои паруса, ни на что не оглядываясь.

— Ага, — сказал Билли Виндзор. — Кто из нас напишет первую статью?

— Можете предоставить это мне, товарищ Виндзор. Боюсь, я не опытный старый зубр на поприще журналистики, но у меня определенные данные для этой работы. Однажды в редакцию некой газеты пришел юноша и попросил работы. «У вас есть какая-нибудь специализация?» — осведомился редактор. «Да, — ответил талантливый паренек, — мне недурно удаются острые обличения». — «Какие-то конкретные обличения?» — вопросил вершитель судеб. «Нет, — ответил наш герой. — Просто обличения». Это про меня, товарищ Виндзор. Я тоже отличный поставщик острых общих обличений. И, посетив улицу Приятную не в таком уж отдаленном прошлом, я еще увлечен моей темой. Воспользовавшись в полной мере благодетельными законами этой страны, касающимися клеветы, я, мнится мне, сумею сотворить вопияние, после которого у нашего анонимного арендатора останется стойкое ощущение, что он неосмотрительно сел на канцелярскую кнопку. Дайте мне перо и бумагу, товарищ Виндзор, проинструктируйте товарища Малонея отложить насвистывание до того момента, когда я вновь буду готов ему внимать, и, думается, шедевр нам обеспечен.