Пэлем Вудхауз: Положитесь на Псмита

Мистер Кибл откашлялся. Что-то мешало ему заговорить. А когда он все-таки заговорил, то вовсе не о том, о чем намеревался, но почему-то о том, что они уже давно и исчерпывающе обсудили.

— Конни, я опять думал о твоем колье.

— Ах, глупости, Джо! Неужели ты позвал меня в такое чудесное утро в эту душную комнату, чтобы в сотый раз повторять одно и то же?

— Но для чего напрасно рисковать?

— Это вздор. Какой тут может быть риск?

— Два-три дня назад ограбили Уинстон-корт, а до него отсюда всего десять миль.

— Джо, не будь смешным.

— Это колье стоит почти двадцать тысяч фунтов, — произнес мистер Кибл благоговейным тоном, каким дельцы на покое говорят о крупных суммах.

— Я знаю.

— И место ему в банковском сейфе.

— Раз и навсегда, Джо, — сказала леди Констанция, теряя мягкость и внезапно оклеопатриваясь. — Нет, я не буду хранить колье в банке. Какой смысл иметь красивое колье, если оно все время лежит в банковском сейфе? На днях будет бал графства, а затем бал холостяков, а… Короче говоря, оно мне нужно. Я отошлю его в банк, когда мы остановимся в Лондоне проездом в Шотландию. Но не раньше. И будь добр больше мне этим не надоедать.

Наступило молчание. Мистер Кибл раскаивался, что злополучная трусость помешала ему сразу же с мужественным прямодушием заговорить о том, что на самом деле его удручало: от него не укрылось, что беседа о колье, как ни разумны были его доводы, заметно испортила солнечное настроение супруги. Значит, перейти к главному теперь будет еще труднее, ибо вопрос был финансовый, а в финансовых делах мистер Кибл утратил былую самостоятельность. Они с леди Констанцией открыли общий банковский счет, и за тратами наблюдала она. Мистер Кибл давно сожалел о своем опрометчивом шаге, но идея пришла ему в первые дни медового месяца, когда мужчины склонны делать большие глупости.

Мистер Кибл кашлянул. Это был не тот резкий компетентный кашель, который мы слышали из уст Руперта Бакс-тера в библиотеке, но слабый, придушенный, как блеяние пугливого ягненка.

— Конни, — сказал мистер Кибл, — э… Конни…

При этих звуках глаза леди Констанции заволокла холодная пленка: какое-то шестое чувство подсказало ей, о чем пойдет речь.

— Конни, я… э… получил сегодня письмо от Филлис. Леди Констанция промолчала. Глаза ее блеснули, но тут же вновь оледенели. Интуиция ее не обманула.

До сих пор лишь одна тень омрачила семейную жизнь счастливой пары. Но, к несчастью, тень эта была значительных размеров, эдакая супертень, и от нее веяло полярным холодом. Причиной была Филлис, падчерица мистера Кибла, — она создала эту тень самым простым способом: сбежала от богатого и во всех отношениях желательного жениха, которым ее облагодетельствовала леди Констанция (примерно гак же, как фокусник навязывает карту упирающейся жертве), и вышла замуж за небогатого и во всех отношениях нежелательного субъекта, о котором было известно только, что его фамилия Джексон. Мистер Кибл, свято веровавший, что Филлис всегда права, готов был философски смириться со случившимся, но гнев его жены умиротворению не поддавался. Настолько, что даже упоминание этого имени при леди Констанции было немалым подвигом, ибо она специально подчеркнула, что больше не желает его слышать.

Остро ощущая это ее предубеждение, мистер Кибл, сообщив про письмо, умолк и начал побрякивать ключами в кармане, чтобы собраться с духом и продолжать. На жену он не смотрел, но знал, как грозно ее лицо. Да, он взял на себя задачу нелегкую и менее всего подходящую для чудного летнего утра.

— Она пишет, — выдавил из себя мистер Кибл, глядя на ковер и обретая все более пунцовый румянец, — что у Джексона есть возможность купить большую ферму… в Линкольншире, если не ошибаюсь… если он сумеет собрать три тысячи фунтов.

Он умолк и покосился на жену. Его худшие страхи оправдались. Она оледенела. Фамилия Джексон точно могучее заклинание превратила ее в мраморную статую. Точь-в-точь как у Пигмалиона было с Галатеей, только наоборот. Не исключено, что она дышала, но заметить это было невозможно.

— Вот я и подумал, — сказал мистер Кибл, аккомпанируя себе ключами. — Мне, знаешь ли, пришло в голову… Это же не биржевая спекуляция… Видимо, настоящее золотое дно… Владелец продает только потому, что хочет поселиться за границей… И мне представилось… а они будут выплачивать проценты за взятую сумму…

— Какую сумму? — осведомилась, оживая, статуя ледяным тоном.