Рональд Харвуд - Одинаковые тени

— Познакомься с Марией. Ты ей понравился.

И я думаю, что, должно быть, этот Джанни очень счастливый человек, потому что все время он весело так хихикает.

— Допивай и пошли со мной, — говорит он, и я повинуюсь.

Он уводит меня из комнаты, а Мария кричит мне вслед:

— Мальчик, я очень люблю черных!

И все четверо, которые танцуют, хохочут, как будто видят что-то смешное, и я оглядываюсь, чтобы показать им, что я сержусь, но они на меня не смотрят, потому что один из цветных парней взасос целует свою девушку.

Стало быть, я иду за Джанни Гриквой по лестнице вверх и все время мечтаю, что, может, удастся увидеть Нэнси, о которой я все время думаю. Но ее нигде не видно, потому что наверху много комнат, может, четыре, а может, пять, и двери у всех закрыты, и из-за одной двери слышно, как хихикают девушки. И я иду за Джанни Гриквой в самый конец коридора, и мы входим в крайнюю комнату.

— Это мой оффис, малыш, — говорит он, и мы садимся. Он за стол, я на стул. — А теперь потолкуем о деле, сынок, — говорит он, и лезет в ящик, и достает оттуда длинный коричневый конверт.

— Погоди, — говорю я. — Я видел эти картинки.

— Нет, сэр, — говорит он. — Только не эти.

— Послушай, — говорю я, и снова мне страшно, — я не хочу больше видеть таких картинок. И вообще, разве ты не знаешь, что цветным парням пить в общественных местах незаконно?

Должен сказать вам, он хихикает, как сумасшедший, и все говорит:

— Ты смешной, друг, ты очень смешной!

— Кажется, мне пора домой, — говорю я.

И он кончает хихикать.

— Лучше сначала взгляни на это, — говорит он и вытаскивает из конверта несколько снимков.

И, друг, у меня нет слов. Потому что на этих снимках — я. Да, сэр. Я. Я и эта женщина Нэнси, и мы оба совсем голые, — вы меня поняли? И, друг, я так перепуган, что боюсь шевельнуться, сижу и смотрю на снимки.

— Нравится, Джорджи? — спрашивает Джанни Гриква. — Как тебе это нравится, а? Друг, ты провел счастливую ночь, сынок. Ты был такой пьяный, что мог сделать все что угодно. Взгляни-ка на эти снимочки! И Нэнси говорит, что ты экстра-классный зулус. Малыш, ты ведь не был против того, что мы сделали эти снимочки. Ты был только рад. Да, сэр. Малыш, поверь, что я получу за каждую карточку по пять фунтов, потому что это отличный товар. Да, сэр. Так что видишь, Джорджи-малыш, у нас с тобой есть общее дело. Да, малыш!

И, друг, я молчу, но мне приятно слышать, что эта Нэнси считает меня экстра-классным зулусом, потому что, должен сказать вам, когда я смотрю на эти снимки, то вижу Нэнси, и она кажется мне экстраклассной зулуской, какая она и есть на самом деле.

— Так что, поговорим о деле, Джорджи?

— Нет, сэр, — отвечаю я. — У меня нет с тобой никакого дела. Да, сэр.

И тут дверь открывается и входит Фреда, девушка Джанни Гриквы, и дает ему фунтовую бумажку, и говорит:

— Вот. Он ушел.

— Молодчина, — говорит Джанни Гриква. — А теперь иди вниз и поухаживай за всеми парнями. Иди.

И она ничего не говорит и уходит, даже не взглянув на меня.

— Вот возьми, сынок, — говорит Джанни Гриква и протягивает мне один снимок.

— Нет, сэр, — говорю я. — Мне этого не нужно. Да, сэр.

— Да возьми же, Джорджи. На память. Да, сэр.

И он всовывает мне снимок в руку, и я беру его, сам не знаю зачем.

— Послушай, малыш, я должен тебе заплатить, друг, это факт. За эти снимки. Я дам тебе за них шесть фунтов, сынок. Четыре фунта сейчас и два, когда ты придешь сюда опять. Договорились?

— Нет, сэр, — говорю я. — Не надо мне этих денег. Нет, друг. Ты не имеешь права снимать меня, когда я пьяный. Ты не имеешь права.

— Послушай, малыш, — говорит он. — Ты сам хотел, чтобы тебя сняли. Ты меня сам об этом просил. Да, сэр. Ты был прекрасен той ночью. Просто прекрасен!

И он все время опять хихикает, и мне это очень не нравится, и он сует мне деньги в карман.

Мне нечего ему сказать, — понимаете? Потому что, друг, я, честное слово, ничего не помню об этой проклятой ночи и не могу сказать, что Джанни Гриква врет, потому что, хоть я и уверен, что он врет, но не могу ему этого сказать, — вы меня понимаете?

— Так вот, — говорит он, — слушай меня, Джорджи-малыш, и слушай внимательно. Ты мне нужен, сынок, потому что ты зулус, а зулусов трудно найти — понял? А эта Нэнси — шикарная девушка и не хочет знаться ни с кем, кроме зулуса, и ты, друг, и есть тот самый зулус. А за снимок с Нэнси европеец, может быть, даст пять фунтов. Ты понял? Так что, друг, ты мне нужен.

И я сижу и молчу, потому что, друг, мне нравится эта Нэнси, и я понимаю, что я ей тоже нравлюсь, потому что на снимке она на меня так смотрит, и я хочу вам сказать, что Джанни прав, когда говорит, что она шикарная девушка, потому что так оно и есть. Но я знаю, что нехорошо, когда с тебя делают такие карточки. Только не знаю, почему это нехорошо, — вы меня понимаете? Но все равно я знаю, что это нехорошо. И я думаю, что сказал бы мастер Абель, если бы узнал об этом. Он конечно бы рассердился.