Оноре Бальзак - Госпожа Фирмиани

— Как! — вскричал г-н де Бурбонн, перебивая. — Ты имел глупость рассказать этой женщине о тяжбе твоего отца с Бурньефами? Женщины способны скорее промотать состояние, чем приобрести его…

— Зато они понимают, что такое честность. Позвольте мне продолжать, дядюшка.

— «Октав, никакая сила на свете не властна изменить язык чести. Загляни в свою совесть и спроси ее, каким словом назвать поступок, благодаря которому ты получил свое золото».

И племянник посмотрел на дядю, который опустил голову.

— «Я не открою тебе всех мыслей, осаждающих меня, они могут свестись к одной, и вот она: я не могу уважать человека, который сознательно загрязнил себя, присвоив сумму денег, какова бы она ни была. Сто су, украденные при игре, или шестьсот тысяч франков, добытые узаконенным обманом, одинаково бесчестят человека. Я хочу тебе сказать: я считаю себя словно запятнанной любовью, совсем недавно еще составлявшей все мое счастье. Из глубины моей души поднимается голос, которого не может заглушить даже нежность. Ах, я плакала оттого, что во мне больше совести, чем любви. Соверши ты преступление, я, если бы смогла, спрятала б тебя на своей груди от людского суда, но моя преданность не идет так далеко. Любовь, мой ангел, у женщин означает самое безграничное доверие, соединенное с какой-то бессознательной потребностью почитать, обожать существо, которому она принадлежит. Я всегда представляла себе любовь в виде огня, который очищает все самые благородные чувства и заставляет их раскрыться. Я могу лишь добавить одно: приди ко мне бедным, и моя любовь удвоится, если это возможно; в ином случае откажись от меня. Если я тебя никогда не увижу, я знаю, что мне останется делать. Теперь слушай меня хорошенько! Я не хочу, чтобы ты отказался от своего состояния потому только, что это я тебе советую. Спроси свою совесть. Этот акт справедливости не должен быть жертвой во имя любви. Я твоя жена, а не любовница; речь идет не о том, чтобы угодить мне, а о том, чтобы я почувствовала к тебе еще более глубокое уважение. Если я ошибаюсь, если ты плохо разъяснил мне, в чем заключается дело твоего отца; наконец, если ты считаешь, что твое состояние принадлежит тебе по праву — о, я хотела бы убедиться, что ты не заслуживаешь никакого порицания! — решай, прислушавшись к голосу своей совести, действуй самостоятельно. Человек, который любит так искренне, как ты меня любишь, слишком уважает те святые чувства, которыми наделяет его жена, чтобы быть бесчестным. Я упрекаю себя в том, что так пространно тебе написала. Ведь одного слова могло быть достаточно, но моя любовь поучать увлекла меня. Я хотела бы, чтобы и ты меня чуть побранил, но не слишком. Дорогой мой, у кого из нас двоих власть, не у тебя ли? Ты сам должен замечать свои ошибки. Итак, мой повелитель, вы скажете, что я ничего не понимаю в политических спорах?»

— Итак, дядюшка? — спросил Октав, и глаза у него были полны слез.

— Но я вижу, что там еще что-то написано, заканчивай же.

— Конец письма предназначен только для возлюбленного.

— Хорошо, — сказал старик, — хорошо, дитя мое. У меня было много любовных приключений, но поверь мне, и я любил, et ego in Arcadia. [14] И я был в Аркадии (лат.). Мне только непонятно, почему ты даешь уроки математики.

— Дорогой дядюшка, я ваш племянник; не сказано ли этим в двух словах, что я истратил лишь небольшую часть капитала, оставленного мне отцом? После того, как я прочел это письмо, во мне все перевернулось, и я сполна заплатил проценты угрызениями совести. Я никогда не смогу описать вам, что я испытывал тогда. Когда я направлял свой кабриолет к Булонскому лесу, какой-то голос кричал мне: «Это твоя лошадь?» За едой я спрашивал себя: «Разве это не украденный обед?» Я стыдился самого себя. Чем более юной была моя честность, тем более пылкой она была. Прежде всего я побежал к госпоже Фирмиани. Боже, дядюшка, как в этот день радовалось мое сердце, как наслаждалась душа, это стоило миллионов! Мы с ней сосчитали, сколько я должен семейству Бурньеф, и я, вопреки мнению госпожи Фирмиани, сам присудил себя к уплате трех процентов; но всего моего состояния было недостаточно, чтобы сразу выплатить всю сумму. Мы уже тогда очень любили друг друга, были уже супругами, и она могла предложить, а я согласиться принять накопленные ею деньги…

— Как, при всех своих достоинствах эта прелестная женщина умеет еще экономить! — воскликнул дядя.

— Не смейтесь, дядюшка. Ее положение заставляет ее быть бережливой. В 1820 году ее муж уехал в Грецию и там умер три года тому назад; но до сих пор невозможно получить юридическое доказательство его смерти и завещание, которое он должен был составить в пользу своей жены; эта важная бумага была похищена, пропала или затерялась в стране, где акты гражданского состояния не ведутся так, как во Франции, и где нет консула. Госпожа Фирмиани, не зная, придется ли ей когда-нибудь рассчитываться с недоброжелательными наследниками, вынуждена содержать свои дела в исключительном порядке, чтобы в случае необходимости оставить свое богатство с таким достоинством, как Шатобриан [15] Шатобриан, Франсуа-Огюст (1768–1848) — французский реакционный романтик и политический деятель. недавно покинул министерство. Ну, а я хочу приобрести собственное состояние, чтобы предложить моей жене богатство, если она будет разорена.