Оноре Бальзак - Первые шаги в жизни

Поясним сначала, в силу какого обычая в большинстве нотариальных контор велась такая книга. «Что может быть лучше завтрака клерков, обеда откупщиков и ужина вельмож» — эта старинная поговорка, сложившаяся еще в восемнадцатом столетии, сохранила значение в судейском сословии и до сих пор; это хорошо известно всем, кто, изучая судопроизводство, прокорпел два-три года у стряпчего или в конторе нотариуса. Клерки, которым приходится так много работать, тем более любят повеселиться, что это им удается крайне редко; но особенное наслаждение доставляет клеркам всякая мистификация. Этим же можно до известной степени объяснить и поведение Жоржа Маре в карете Пьеротена. Даже самый угрюмый клерк всегда ощущает потребность позубоскалить или устроить какую-нибудь веселую проделку. И ловкость, с какою в среде клерков инстинктивно подхватывают и развивают любую мистификацию или шутку, просто удивительна; нечто подобное можно найти только у художников. В этом отношении мастерская и контора превосходят среду актеров. Покупая контору без клиентов, Дерош как бы основывал новую династию. И это внесло перерыв в выполнение того ритуала, которым обычно сопровождается прием нового клерка. Сняв помещение, где еще никто никогда не строчил на гербовой бумаге, Дерош поставил там новые столы и разложил новешенькие белые папки с синими корешками. В его конторе собрались служащие, взятые из других контор, ничем между собой не связанные и, так сказать, удивленные тем, что оказались вместе. Но Годешаль, получивший свое первое боевое крещение у мэтра Дервиля, был не из тех, кто позволил бы себе нарушить славную традицию. Этой традицией является завтрак, которым новичок обязан угостить старших товарищей И вот, при поступлении Оскара в контору, через полгода после того, как Дерош в ней обосновался, в один зимний вечер, когда работу закончили пораньше и служащие грелись у огня перед выходом на улицу, Годешаль предложил смастерить некую книгу записей, куда заносились бы пиршества судейской братии, — книгу якобы древнейшего происхождения, случайно спасенную во время революции и якобы полученную Дерошем от Бордена, прокурора Шатле, [55] Шатле — старинное здание уголовного суда в Париже, снесенное в 1802 году. одного из предшественников стряпчего Сованье, у которого Дерош купил контору. Начали с того, что разыскали в антикварной лавке какую-то книгу для записей, с водяными знаками восемнадцатого века, в красивом и внушительном пергаментном переплете, на котором был написан приговор Большого Совета. Купив эту книгу, клерки вываляли ее в пыли, клали в камин, в трубу, даже продержали некоторое время в месте, именуемом клерками «кабинетом задолженности», и в конце концов она столь заплесневела, что вызвала бы восторг любителей старины; пергамент ее так потрескался, что уже нельзя было усомниться в ее древности, а углы оказались настолько обгрызенными, что ею явно лакомились крысы. С таким же мастерством зажелтили и обрез, — и теперь все было готово. Вот несколько отрывков, по которым даже самые недогадливые поймут, для каких целей предназначали служащие конторы Дероша эту книгу; начальные шестьдесят страниц были заполнены поддельными протоколами, а на первой странице можно было прочесть следующее:

«Во имя отца и сына и святого духа. Аминь. Нынче, в день госпожи нашей святой Женевьевы, заступницы града Парижа, под покровительством коей находятся с 1525 года все клерки сей конторы, мы, нижеподписавшиеся, клерки и помощники клерков конторы мэтра Жерома-Себастьена Бордена, преемника почившего в мире Гэрбе, бывшего стряпчего Шатле, признали необходимым заменить книгу протоколов и записей о поступлении новых клерков в сию почтенную контору, являющуюся частью славного королевства стряпчих, — ибо оная книга оказалась уже заполненной актами дражайших и возлюбленных предшественников наших, и просили Хранителя судебных архивов приобщить ее к прочим книгам записей, после чего почли за благо прослушать мессу в церкви Сен-Северенского прихода, дабы торжественно ознаменовать освящение нашей новой книги.

В удостоверение чего руку приложили: Мален, старший клерк; Гревен, второй клерк; Атаназ Ферэ, клерк; Жак Юэ, клерк; Реньо де Сен-Жан-д'Анжели, клерк; Бедо, младший клерк-рассыльный. В лето господне 1787.

После мессы мы отправились в Куртиль и вскладчину усладили себя щедрым завтраком, окончившимся лишь в семь часов утра».

Протокол был написан мастерски. Любой знаток поклялся бы, что это почерк восемнадцатого века. За ним следовали двадцать семь протоколов приема, последний из которых был помечен роковым 1792 годом. После перерыва в четырнадцать лет записи возобновлялись с 1806 года, когда Борден был назначен стряпчим при трибунале первой инстанции в департаменте Сены. Вот комментарий, свидетельствующий о восстановлении «королевства стряпчих» и других объединений: