Жан-Ришар Блок - … и компания

– Тетя Бабетта, посмотри, какие штучки делают у нас, я привез тебе одну игрушку, чтобы тебя позабавить.

Вениамин протянул ей хорошенькую серебряную брошку с эмалью, выбранную с таким расчетом, чтобы устранить всякую мысль об унизительной щедрости.

– Спасибо тебе, дорогой мой Вениамин, ты всегда был добрым мальчиком. Нагнись ко мне, я тебя поцелую. Нынче я уже не бегаю, как раньше. Теперь за мной приходится ухаживать другим.

«Да, здесь что-то не пахнет богатством! И почему, черт побери, они вели себя у тети Бабетты, как побитые псы?» – думал Вениамин, несясь к фабрике со скоростью локомотива. Зимлеры еле поспевали за ним.

Жозеф решил, что с него на сегодня хватит, и сразу же заперся у себя на складе. Жюстен тоже исчез под каким то благовидным предлогом, даже дядя Миртиль и тот помахал ручкой, когда слуга повез его на кресле для обычного осмотра мастерских.

В течение четырех долгих часов Гийому одному пришлось принять на себя весь шквал вопросов. Напрасно пропускал он мимо ушей две трети слов Вениамина, он вынужден был все-таки отвечать и под конец почувствовал себя совершенно разбитым. К счастью, Вениамин прекратил свой артиллерийский обстрел.

«Значит, это и есть их знаменитая фабрика, – брюзжал про себя кузен, не замечая, что возбуждает всеобщее любопытство своими тупоносыми ботинками, золотыми очками и пиджаком в коричневую клетку широкого английского покроя. – Гм! Нельзя сказать, чтобы она содержалась в образцовом порядке. У них, по-моему, нет специальных рабочих для уборки помещений. Гм! (Они вошли в чесальный цех.) Из этих оческов, плавающих в воздухе, можно одеть шерстью всех овец Австралии. Сытная пища для тех, кто торчит здесь с утра до вечера. Воображаю, каковы у них бронхи и желудок. Совершенно очевидно, что эти стекла не знают, что такое тряпка. Они пропускают каплю света, и это в три часа пополудни в июне месяце; интересно, как же здесь зимой? Конечно, совершенно бесполезно спрашивать моего кузена об электрическом освещении. Его от страха кондрашка хватит». А все-таки рискнул:

– Скажи, пожалуйста, Гийом, у вас производится переброска товара из одного этажа в другой и из одного здания в другое?

– Конечно! А что?

– А у вас это делается вручную?

– Ну да, вручную.

– Гм! Скажи, а ты никогда не слыхал об экономии времени, рабочей силы, о том, что это можно делать иначе, механическим, скажем, способом?

– Механическим?

– Да, с помощью движущихся транспортеров, простых подъемников, например.

Гийом пожал плечами.

– А к чему? Если бы мы начисто перестраивали производство, тогда другое дело. Но ведь паша фабрика строилась по частям, и, как видишь, дела идут не плохо.

«Боже мой! – вздохнул Вениамин. – И эти люди десять лет олицетворяли здесь прогресс! Лучшие их усовершенствования давно устарели».

– Ах черт! – крикнул он, судорожно хватаясь за шляпу, которую чуть было не сорвал с ого головы приводной ремень. – Значит, у вас трансмиссии ничем не ограждены? И много несчастных случаев?

– Кое-кто попадал, – сказал Гийом с непритворным сожалением. – Но что поделаешь?

«Конечно, тут уж ничего не поделаешь! Держу пари, что из трех тысяч этих каторжников, грязных, чахоточных и запуганных, вряд ли наберется тридцать, которые в один прекрасный день помоют руки, наденут пиджак и заявят хозяевам: „Мы пришли в качестве делегатов союза ваших рабочих, чтобы договориться об условиях труда. Мы желаем…“

– Покажи мне раздевалку и умывальную, – обратился он к Гийому.

– Раздевал… у нас их нет.

– А душевых и подавно! И машины для подметания тоже нет? А эти молодцы, зачем они колотят и скребут?

– Делают бархат. Хочешь поглядеть?

– Мерси, мерси. Что-то в этом роде я видел в Судане, в тамошней деревне.

Адский грохот станков помешал Гийому осознать это любопытное сопоставление.

– А сколько у вас генераторов? Котлов? – поправился Вениамин, видя, что Гийом его но понял.

– Семь.

– Семь? Боже милостивый, значит, вы поглощаете в семь раз больше угля, чем вам требуется. Сколько же у вас расходуется впустую энергии! Почему не построить центральную станцию? Правда, она вам обойдется в восемьдесят тысяч долларов, но вы сэкономите в год пять тысяч на топливе и персонале. Хороши же были те фабрики, которые вы сумели разорить.

Вениамин решил отложить до лучших времен свои, как он видел теперь, наивные вопросы относительно стоимости продукции, потерях при транспортировке, о нерациональном размещении мастерских и о перспективах финансирования строительства жилищ для рабочих.