Густав Майринк - Вальпургиева ночь

Любую структуру определяет только призрачная взаимосвязь составляющих, обусловленная man. Поэтому в игре «грамматических вероятностей» (выражение лингвиста Н. Хомского) текст – будь то надпись на заборе или стихотворение Малларме – теряет характеристики простоты или сложности. Таков современный процесс: в музыке уже нет смысла говорить о тонике, доминанте, субдоминанте, в поэзии – о существительном, прилагательном или глаголе, в социальной психологии – о лидере, помощнике, исполнителе. Ведь когда идешь в сумерках по тропинке, всегда можно принять веревку за змею, когда в темноте пальцы рассчитывают встретить на столе какой-либо инструмент или предмет обихода, они всегда могут взять… нечто иное.

В сумерках призрачная взаимосвязь всегда организована таинственным «нечто»: шорохом, нежданной ступенькой, резким запахом, прикосновением знакомой или чужой руки. В темноте наше вялое восприятие становится совершенно пассивным, так как пропадает привычная оптимистическая перспектива пространства и времени: прошлый опыт уже бесполезен и тревожный настоящий момент все более и более детерминируется агрессивным будущим. Истерзанные нервическим ожиданием, мы счастливы услышать любой спокойный голос, увидеть любой свет, не задумываясь, кто именно говорит и что именно светит. Наша жизнь все более повелительно захватывается чуждыми внешними фактами, и наша позиция отныне называется конформизмом и приспособлением к обстоятельствам. Мы начинаем понимать, почему заброшенность – главный экзистенциал нашего бытия, И вместе с тем все более ощущается относительность любого мировоззрения. В самом деле: на вопрос «что такое Большая Медведица?» ученый ответит одно, прикованный к веслу галеры – другое, человек, который получил выигрышный лотерейный билет, – третье. И наша подозрительность растет: в каждом утешительном голосе мы слышим обертоны беспокойства, в каждом ровном свете нам чудится мерцание.

Каков путь к Большой Медведице? И кто зовется поводырем Большой Медведицы? И почему у дьявола раздвоено копыто? Эти три вопроса задавались человеку желающему вступить в орден «Азиатских братьев» (Fabre d'Olivet. Enigma de soleil, 1810). На эти вопросы сложно ответить «специалистам», но они не представляют труда для тех, у кого пробудилось внимание души. Очередной парадокс заключается в следующем: для умеющих читать книги более не представляют интереса, а что касается безграмотных, то всякое чтение их сбивает с толку, и чем больше они читают, тем лучше увязают в элементарных вещах. Пример: знаменитый алхимик XVII века Иринеус Филалет издал простую увлекательную книгу под названием «Открытый вход в закрытый дворец короля». Там написано, что «солнце – темная звезда с холодными лучами» и что «в полюсе спит сердце Меркурия, которое есть истинный огонь». Самое глупое для читателя – пытаться понять подобные фразы, то есть начинать их так-сяк вертеть, доискиваться до смысла, извлекать концепцию и сравнивать с другими концепциями. Понимать в нашу эпоху – значит анатомировать, переваривать, рассекать на составляющие, словом, ублажать прожорливый вопросительный знак, угнездившийся в центре нашего сознания. Мы никогда не живем, мы постоянно занимаем «позицию по отношению к…», в данном случае к фразам Филалета. Желательно отказаться от попыток интерпретации и позволить подобным фразам спокойно и свободно жить в нашем мозгу. И пусть они уходят из памяти когда им вздумается – они предназначены только для пробуждения внимания души, для активизации света души, единственного света, который дает нам представление о кошмаре нашего бытия, о критической ситуации в неумолимой ночи. В космической Вальпургиевой ночи. Напомним: Густав Майринк никогда не занимался мифотворчеством, то есть никогда не пытался из обломков старых мифов создать нечто «новое». Тихо Браге предупреждал, что «звезды исчезают с небосклона», Кеплер писал о наступающей космической ночи, английский астролог Джон Монтснайдерс употребил конкретное выражение «космическая Вальпургиева ночь» (Tesaurus astronomicon, 1694). Здесь необходимо сделать маленькое примечание: речь идет отнюдь не о космической диссолюции или о какой-нибудь вселенской катастрофе, речь идет об угасании качественных параметров нашего восприятия, о все возрастающей слепоте и глухоте, которую мы очень напрасно исправляем телескопами и микрофонами, потому что утрата качественной активности восприятия обусловлена угасанием солнечного света в крови, а кровь, как сказано в романе «Белый доминиканец», есть «истинная субстанция души».