Висенте Бласко: Детоубийцы

Втеръ затихъ, парусъ вяло вислъ вдоль мачты и одноухій дйствовалъ теперь шестомъ, упираясь въ берега, чтобы подталкивать барку.

По направленію къ озеру хала небольшая лодка, нагруженная землей. На носу стояла двочка, ловко дйствуя весломъ, а на другомъ конц ей помогалъ юноша въ большой панам.

Вс знали ихъ. Это были дти дядюшки Тони, привозившія землю для его поля: П_о_д_к_и_д_ы_ш_ъ, неутомимая работница, стоившая многихъ мужчинъ, и Тонетъ, прозванный К_у_б_и_н_ц_е_м_ъ, внукъ дядюшки Г_о_л_у_б_я, первый красавецъ Альбуферы, человкъ много видавшій и имвшій, что разсказать.

— До свиданья, Усы! — кричали ему фамильярно.

Ему дали эту кличку въ виду усовъ, оснявшихъ его мавританское лицо, украшеніе необычное въ Альбуферы, гд мужчины вс брились. Другіе спрашивали его съ ироническимъ испугомъ, съ какихъ поръ онъ сталъ работать. Лодка удалилась, при чемъ Тонетъ, бросившій быстрый взглядъ на пассажировъ, казалось, и не слыхалъ этихъ остротъ.

Нкоторые дерзко посматривали на трактирщика, дозволяя себ т же грубыя шутки, которыя были въ ходу въ трактир. Охъ, дядюшка Пако! Онъ детъ въ Валенсію, а Тонетъ проведетъ ночь въ Пальмар!

Трактирщикъ сначала длалъ видъ, будто не слышитъ, потомъ, не въ силахъ больше терпть, нервно выпрямился и въ глазахъ его засверкала искра гнва. Но жирная масса тла, казалось, была сильне его воли и онъ съежился на скамейк, точно пришибленный сдланнымъ усиліемъ, еще разъ скорбно застоналъ и забормоталъ:

— Безстыдники!.. Безстыдники!

Хижина дядюшки Г_о_л_у_б_я стояла на одной изъ окраинъ Пальмара. Большой пожаръ расдлилъ мстечко на дв части и измнилъ его вншность. Половина Пальмара погибла въ огн. Соломенныя хижины быстро превратились въ пепелъ и ихъ хозяева, желая впредь не опасаться огня, выстроили каменныя зданія, причемъ многіе закладывали свои жалкіе пожитки, чтобы купить матеріалъ, дорого стоившій благодаря перевозк по озеру. Та часть мстечка, которая пострадала отъ пожара покрылась домиками съ фасадами, окрашенными въ розовую, зеленую или голубую краску. Остальная часть сохраняла свой прежній видъ съ ея крышами круглыми съ двухъ сторонъ, походившими на опрокинутыя барки, положенныя на глиняныя стны.

Отъ церковной площадки и до самаго конца мстечка, по направленію къ Деес, растянулись безпорядочно разсянныя хижины, отдленныя другъ отъ друга изъ опасенія пожара.

Хата дядюшки Г_о_л_у_б_я была самая старая. Ее построилъ еще его отецъ въ ту пору, когда въ окрестностяхъ Альбуферы трудно было найти человка, который не страдалъ бы лихорадкой.

Кустарникъ доходилъ тогда до самыхъ стнъ хижины. Куры исчезали по словамъ Г_о_л_у_б_я въ немъ прямо изъ двери, и когда они по прошествіи нсколькихъ недль снова появлялись, ихъ сопровождала цлая свита только что вылупившихся цыплятъ. Еще въ каналахъ охотились за выдрами и населеніе было такъ рдко, что рыбаки не знали, что длать съ уловомъ, попадавшимъ въ сти. Валенсія находилась для нихъ на томъ краю свта и оттуда появлялся лишь маршалъ Сюше, назначенный королемъ Хосе герцогомъ Альбуферы и господиномъ озера и лса со всми ихъ богатствами.

Его образъ былъ самымъ отдаленнымъ воспоминаніемъ Г_о_л_у_б_я. Старикъ все еще видлъ его, какъ онъ стоитъ передъ нимъ съ спутанными волосами и большими бакенбардами, въ сромъ редингот и круглой шляп, окруженный людьми въ великолпныхъ мундирахъ, которые заряжали ему ружья. Маршалъ охотился въ барк отца дядюшки Гояубя и мальчуганъ, прикурнувшій на носу, разсматривалъ его съ восхищеніемъ. Часто онъ смялся надъ страннымъ говоромъ маршала, который жаловался на отсталость страны или разсказывалъ объ успхахъ войны противъ испанцевъ и англичанъ, о которой обитатели озера имли лишь смутныя извстія.

Однажды онъ былъ вмст съ отцомъ въ Валенсіи, чтобы поднести герцогу Альбуферы необыкновенной величины угря и маршалъ принялъ ихъ смясь, въ великолпномъ расшитомъ золотомъ мундир, среди офицеровъ, казавшихся спутниками, получавшими отъ него свой блескъ.

Когда дядюшка Г_о_л_у_б_ь возмужалъ и умеръ его отецъ, когда онъ увидлъ себя собственникомъ хижины и двухъ барокъ, уже не существовало больше альбуферскихъ герцоговъ, и только чиновники, управлявшіе мстностью именемъ короля, своего господина, превосходные сеньоры изъ города, никогда не заглядывавшіе на озеро, предоставляя рыбакамъ мародерствовать въ Деес и свободно охотиться на птицъ, живщихъ въ тростникахъ.

То было хорошее время и когда дядюшка Г_о_л_у_б_ь вспоминалъ о немъ, своимъ старческимъ голосомъ, въ обществ, собравшемся въ трактир С_а_х_а_р_а молодежь приходила въ восторгъ. Можно было заодно и охотиться и ловить рыбу, нисколько не боясь стражниковъ и штрафовъ! Съ приближеніемъ ночи люди тогда возвращались домой съ дюжинами кроликовъ, пойманныхъ съ помощью хорька въ Деес, и сверхъ того съ корзинами полными рыбой и связкой птицъ, застрленныхъ въ камышахъ. Все принадлежало королю, а король былъ далеко! Тогда было не такъ, какъ теперъ, когда Альбуфера принадлежитъ Государству (что это за человкъ, интересно знать!), когда существовали монополисты охоты и арендаторы Деесы и бдняки не могли ни выстрлить, ни собрать охапку дровъ, чтобы въ тотъ же моментъ не являлся стражникъ съ значкомъ на груди, грозясь выстрлить. Дядюшка Г_о_л_у_б_ь унаслдовалъ отъ отца его прдвилегіи. Онъ былъ первымъ рыбакомъ озера и если въ Альбуферу прізжало важное лицо, то именно онъ возилъ его по тростниковымъ островкамъ, показывая достопримчательности земли и воды. Вспоминалась ему молодая Исабель II, занимавшая своими широкими юбками всю корму украшенной барки; при каждомъ толчк весла колебался ея красивый двичій бюстъ. А люди смялись, вспоминая о его путешествіи по озеру съ императрицей Евгеніей. Она стояла на носу барки, стройная, въ амазонк, съ ружьемъ въ рук, подстрливая птицъ, которыхъ ловкіе гонщики стаями выгоняли изъ тростника криками и палками. А на противоположномъ конц сидлъ дядюшка Г_о_л_у_б_ь плутоватый, насмшливый, съ старымъ ружьемъ между ногами, убивалъ птицъ, уходившихъ отъ важной дамы, на ломаномъ кастильянскомъ нарчіи указывая ей напоявленіе з_е_л_е_н_ы_х_ъ ш_е_е_к_ъ: «Ваше величество, — сзади васъ з_е_л_е_н_а_я ш_е_й_к_а!»