Висенте Бласко - Толедский собор

Въ праздникъ Тла Господня и праздникъ Двы Святилища, приходившійся на шестнадцатое августа, много народа являлось съ кружками въ соборный садъ, и сеньоръ Эстабанъ позволялъ набирать воду изъ цистернъ. To былъ старинный обычай, очень чтимый толедскими жителями, которые восторгались свжестью воды въ соборномъ саду; въ остальное время имъ приходилось пить землистую воду Таго. Посщенія публики приносили въ нкоторыхъ случаяхъ небольшой доходъ сеньору Эстабану. У нero покупали буксъ для образовъ или горшки съ цвтами, предпочитая цвты изъ собора всякимъ другимъ. Старухи покупали у него лавровые листья для соусовъ или для лекарственныхъ цлей. Эти маленькіе доходы, вмст съ двумя песетами, которыя ему платилъ соборъ посл рокового уничтоженія церковныхъ привилегій, помогали ему содержать свою семью. Подъ старость у него родился третій сынъ, Габріэль, который уже въ четыре года приводилъ въ изумленіе всхъ женщинъ верхняго монастыря. Его мать увряла съ слпой врой, что онъ — вылитый портретъ Младенца Іисуса, котораго держитъ на рукахъ Два Святилища. Сестра Эстабана, Томаса, жена «Голубого» и мать многочисленнаго семейства, занимавшаго половину верхняго монастыря, восхваляла всюду необыкновенный умъ своего маленькаго племянника, когда онъ едва только научился говорить, и поражалась наивнымъ благоговніемъ, съ которымъ онъ смотрлъ на образа.

— Настоящій маленькій святой! — говорила Она своимъ пріятельницамъ. — Нужно видть, съ какимъ строгимъ видомъ онъ читаетъ молитвы. Габріэль далеко пойдетъ. Мы доживемъ еще до того, что онъ будетъ епископомъ. Когда мой отецъ былъ ключаремъ, я знала многихъ маленькихъ пвчихъ, которые теперь носятъ митру и могутъ стать толедскими епископами.

Хоръ похвалъ и восторговъ окружалъ точно облакомъ куреній дтство Габріэля. Вся семья только имъ и жила. Сеньоръ Эстабанъ, отецъ на римскій образецъ, любилъ своихъ дтей, но былъ съ ними суровъ въ воспитательныхъ цляхъ. Только съ маленькимъ Габріэлемъ онъ становился инымъ, чувствуя въ его присутствіи какъ бы возвратъ своей молодости; онъ игралъ съ нимъ и подчинялся съ улыбкой всмъ его прихотямъ. Мать бросала домашнюю работу, чтобы занимать маленькаго сына, и братья восхищались его дтскимъ лепетомъ. Старшій братъ, Томасъ, молчаливый мальчикъ, который замнилъ отца въ садовыхъ работахъ и ходилъ босикомъ зимой по грядамъ, покрытымъ инеемъ, часто возвращался домой съ пучками благоуханныхъ травъ для Габріэля. Эстабанъ, второй братъ, которому было тринадцать лтъ, пользовался нкоторымъ престижемъ среди другихъ пвчихъ за аккуратность, съ которой онъ помогалъ священнику при служеніи мессы. Приводя въ восторгъ Габріэля своей красной рясой и плоеннымъ стихаремъ, онъ приносилъ ему огарки восковыхъ свчей и раскрашенныя картинки, которыя онъ вытаскивалъ изъ требника у кого-нибудь изъ канониковъ.

Нсколько разъ маленькаго Габріэля приносили на рукахъ туда, гд стояли «гиганты», въ большую залу, устроенную между контрофорсами нэфовъ. Тамъ собраны были вс герои старинныхъ празднествъ: могучій Сидъ съ его огромнымъ мечомъ, и четыре пары, изображавшія четыре части свта — огромные манекены въ одеждахъ, изъденныхъ молью и съ продавленными головами. Когда-то они наполняли весельемъ толедскія улицы во время народныхъ празднествъ, а теперь гнили на чердакахъ собора. Въ одномъ углу стояла Тараска — страшное картонное чудовище, которое пугало ребенка, раскрывая огромную пасть, въ то время, какъ на его спин сидла и вертлась растрепанная, распутнаго вида кукла, которую ревностные католики минувшихъ вковъ прозвали Анной Болейнъ.

Когда Габріэль сталъ посщать школу, вс восхищались его быстрыми успхами. Дтвора верхняго монастыря, раздражавшая «Серебряный шестъ» — священника, который долженъ былъ слдить за благонравіемъ населенія подъ крышей собора, — смотрла на маленькаго Габріэль, какъ на чудо. Онъ научился читать почти раньше, чмъ сталъ ходить. Въ семь лтъ онъ началъ изучать латынь, и быстро ее одоллъ, точно это былъ его родкой языкъ. Въ десять лтъ онъ велъ споры съ священниками, приходившими въ садъ, и они любили возражать ему, вызывая его на интересные отвты.

Старикъ Эстабанъ, который уже сильно ослаблъ и сгорбился, улыбался, очень довольный своимъ послднимъ сыномъ.

— Онъ будетъ гордостью семьи, — говорилъ старикъ. — Онъ Луна и можетъ поэтому безбоязненно стремиться ко всему; у насъ въ семь были даже папы.

Каноники уводили мальчика въ ризницу до начала службы и разспрашивали объ его ученіи. Одинъ священникъ, спужившій въ канцеляріи архіепископа, представилъ его кардиналу, который, поговоривъ съ нимъ, далъ ему горсть миндалей и общалъ ему стипендію для того, чтобы онъ могъ учиться безвозмездно въ семинаріи.