Шарлотта Бронте: Эмма

Однако недалек был час расплаты и для заласканной наследницы, и для лицеприятной наставницы.

Как-то ясным зимним утром, едва мистер Эллин приступил к завтраку, по-холостяцки наслаждаясь мягким креслом и свежей, еще пачкавшей пальцы лондонской газетой, как ему подали записку, помеченную: «В собственные руки» и «Срочно». От последней приписки было мало проку, ибо Уильям Эллин никогда не торопился — это было не в его натуре, его всегда удивляло, что людям хватает глупости пороть горячку, ведь и без того жизнь слишком коротка. Он повертел в руках сложенное треугольником письмецо, надушенное и надписанное женской рукой.

Почерк ему был знаком и принадлежал той самой даме, которую Молва не раз прочила ему в жены. Джентльмен, который пока еще не вступил в означенный союз, достал сафьяновый маникюрный прибор, неторопливо выбрал среди множества миниатюрных инструментов крошечные ножнички, вырезал печать и прочел, что мисс Уилкокс кланяется мистеру Эллину и будет искренне признательна, если он уделит ей несколько минут в удобное ему время, — мисс Уилкокс нуждается в его совете, но воздерживается от объяснений до предстоящей встречи.

Мистер Эллин неторопливо доел завтрак, затем тщательно экипировался для выхода на улицу — стоял погожий декабрьский денек, морозный и бодрящий, но мягкий и безветренный, — достал трость и двинулся в путь. Шагать было приятно — в воздухе не было ни малейшего дуновения, от солнца исходило слабое тепло, чуть припорошенная снегом дорога приятно пружинила под ногами. Он постарался растянуть удовольствие — пошел в обход через поля, то и дело сворачивая с дороги на извилистые тропки. Когда на пути попадалось дерево, словно манившее остановиться и передохнуть, он непременно останавливался и, удобно прислонившись к стволу и скрестив на груди руки, мурлыкал себе под нос какую-то мелодию. Приметь его Молва в подобную минуту, она бы окончательно уверилась, что он мечтает о мисс Уилкокс. Впрочем, вскоре он прибудет в «Фуксию», и мы увидим сами по его повадке, сколь справедливо это заключение. Но вот он у дверей и звонит в колокольчик. Его впускают в дом и провожают в малую гостиную — ту, что предназначается для дружеских визитов. Там его ждет мисс Уилкокс — она восседает за письменным столом. Вот она подымается навстречу гостю, приветствуя его не без жеманства. Этим вычурам она обучилась во Франции, в одной парижской школе, где за полгода усвоила десятка два французских слов и бездну всяческих изящных жестов и ужимок. Тут нужно сказать, что мистер Эллин, возможно, и впрямь восхищается мисс Уилкокс. Она отнюдь не из дурнушек и ни в чем не уступает своим сестрам, а они особы элегантные и ослепительные, всем цветам предпочитают ярко-синий и никогда не забывают прикрепить на платье пунцовый бант — для контраста. У них в чести все больше сочные цвета: травянисто-зеленый, лилово-красный, густо-желтый, — а приглушенные тона им не по вкусу. Вот и мисс Уилкокс, стоящая сейчас перед мистером Эллином, одета в васильковое мериносовое платье с лентой гранатового цвета и выглядит, как сочли бы многие, очень и очень привлекательно. Черты лица у нее правильные, нос, правда, немного островат, а губы тонковаты, но цвет лица свежий, и волосы с рыжинкой. Необычайно собранная и весьма практичная, она не знает тонких чувств и мыслей — это натура предельно ограниченная, пекущаяся о приличиях и весьма самодовольная. Холоден взгляд ее выпуклых глаз с бесцветной радужной оболочкой и острыми, плоскими, «недышащими» зрачками, белесыми бровями и ресницами. Мисс Уилкокс — очень достойная, почтенная особа, но деликатность и застенчивость ей чужды, ибо природа отказала ей в чувствительности. В голосе ее не слышно переливов, в лице нет смены выражений, в манерах нет и тени искренности, и ей неведомы ни краска радости, ни дрожь стыда.

— Чем могу служить, мисс Уилкокс? — с этим вопросом мистер Эллин подходит к столу и садится на стул подле нее.

— Я думаю, советом, — отвечает она, — а может быть, и кое-какими сведениями. Я совершенно сбита с толку и в самом деле опасаюсь, что дело плохо.

— Чье дело плохо, где?

— Конечно, следует добиться возмещения ущерба, — но как за это взяться, получив такое! Присаживайтесь поближе к огню, мистер Эллин, сегодня холодно.

Оба они садятся поближе к камину. Она продолжает:

— Вы помните, что близятся рождественские каникулы? Он подтверждает это кивком.

— Ну так вот, недели две тому назад я, как обычно, разослала письма родителям моих учениц, и, указав день, когда мы закрываемся, просила уведомить меня, не собирается ли кто-нибудь из них оставить своего ребенка в школе на время каникул. Все ответили быстро и как ожидалось, все, кроме одного — Конуэя Фицгиббона, из Мэй-Парка, что в Мидлендсе, — отца Матильды Фицгиббон, вы знаете.