Шарлотта Бронте - Эмма

— Я не Эмма! — запротестовала девочка, задыхаясь. — Не Эмма, не Эмма, не Эмма! — Она ломала руки, всхлипывала и заходилась плачем. Как всегда неумолимая, мисс Уилкокс высилась над ней, подобно башне. Еле сдерживаясь, чтобы не схватить непрошеную гостью за плечи и не вытолкать вон из комнаты, я только притянула Матильду к себе и прижала покрепче, тщетно пытаясь прервать пронзительный поток звуков, рвущихся из уст ее бывшей наставницы.

Как и я, девочка была не в состоянии остановить его, и, не видя иного способа избавиться от своей мучительницы, крикнула, отчасти поддавшись:

— Я не Эмма! Я Мартина…

И замолчала — в ужасе и отчаянии. Больше она не произнесла ни звука; думаю, никакой силой на свете нельзя было вырвать у нее ее фамилию. Я чувствовала, как дрожит и сотрясается все ее тельце, и с решимостью, на которую прежде не считала себя способной, попросила мисс Уилкокс немедленно покинуть мой дом. Директриса промаршировала к двери, сжимая браслет и побелев от гнева, — ведь ей воспрепятствовали в минуту, когда победа, как она полагала, почти была у нее в руках.

Я опустилась на диван, обняла малышку и постаралась успокоить, как умела. Когда ее возбуждение немного улеглось, я тихонько вышла из комнаты, чтобы написать записку мистеру Эллину и сообщить о случившемся. Он появился, едва только вернулся домой.

— Ну, — сказал он весело, — значит, тут разыгралась страшная буря в стакане воды, а? Так тебя зовут Мартина? Не бойся, ни миссис Чалфонт, ни я не намереваемся спрашивать твою фамилию. Лучше я скажу про другое: нам с миссис Чалфонт имя Мартина нравится не в пример больше, чем Матильда. И я позволю себе предположить, что дома тебя обычно называли Тиной. А впрочем, если и нет, неважно, ибо я собираюсь впредь называть тебя так. Тут он обернулся ко мне:

— Миссис Чалфонт, не сомневаюсь, вы не из тех несносных людей, что не одобряют уменьшительные и ласкательные имена и обращения. У меня была тетушка, которая никогда не называла меня «Вилли», когда я был маленьким, а только «Уильям», и у нее это получалось: «У-иль-и-ум» — и ужасно мне не нравилось. Ну что, детка, ты не против, если я буду называть тебя Тиной?

Она подняла на него взор. Ее заплаканные глазки сияли:

— Мне нравится имя Тина.

— И ты не будешь плакать из-за твоего браслета-змейки?

Высоко подняв голову, девчушка ответила с достоинством:

— Я не из-за него плакала. Терпеть не могу эту гадость. И убрала я его потому, что видеть не могла, — я вовсе не собиралась его прятать от мисс Уилкокс.

— Вот это приятно слышать. Постарайся поскорей забыть случившееся. Если мысли об этом все же будут докучать тебе, попробуй вспомнить, что мисс Уилкокс сейчас отчаянно нуждается в деньгах. Ей нужно платить жалование, оплачивать услуги разных людей, а кроме того, еще всякие сборы и налоги. Я думаю, ты в жизни еще не раз увидишь, какими сердитыми становятся взрослые из-за денег.

Тина вынула из кармана платья небольшой кошелечек:

— Тут у меня шесть шиллингов. Раньше было больше, но все сестры Уилкокс по очереди праздновали свои дни рождения, и нужно было делать им подарки от учениц. Диана сказала, что я самая богатая и должна дать больше всех. Шесть шиллингов ей пригодятся, чтобы уплатить по счетам?

— Несомненно, — ответил мистер Эллин с полной серьезностью, — но твоему отцу не понравилось бы, если бы ты лишилась карманных денег, детка. Пока он не даст знать о себе, я сам уплачу мисс Уилкокс, сколько требуется. Спрячь кошелечек и забудь ее жестокие слова. Радуйся и не забывай, что завтра Рождество, когда все радуются или, вернее, всем следует радоваться. А знаешь, почему?

Она была хорошо вышколена — наверное, мистером Сесилом или человеком, который привез ее и больше не объявлялся:

— Мы радуемся потому, что в этот день родился Спаситель, Господь наш Иисус Христос.

— Прекрасно, — ответил мистер Эллин. — Так что оставь грустные мысли и готовься к празднику. Веселого Рождества вам обеим!

И он удалился, возвратив радость туда, где царило уныние. Подъему духа моей гостьи весьма способствовало неожиданное появление тачки с увесистой плетеной корзиной — ее привез к моей двери мальчик-рассыльный, который так объяснил причину своего прихода:

— Мое почтение, мэм, миссис Смайли передает вам поклон и очень сожалеет, что ей пришлось послать благотворительную корзину двумя неделями раньше положенного, но это потому, что она вдруг была вынуждена уехать — заболел ее родственник, и она уехала ухаживать за ним.