Георгий Полонский: Ключ без права передачи

И они опять уставились в окно на четвертом этаже. Оно светилось, и в нем то вместе, то поочередно возникали два силуэта, мужской и женский.

- Не похоже, что они скоро наговорятся… Ну-ка, погоди… - и Майданов сбежал с горки к "Москвичу", что стоял у подъезда Марины Максимовны. Потоптался возле него и вернулся назад:

- Я подумал, вдруг "шериф" дверцу не запер или окошко? Я бы ему посигналил, что пора закругляться.

- Нельзя вмешиваться, - покачала головой Юля.

- А чего они обсуждают? Нас, что ли? Ну и профессия, елки-палки… И ты ее выбрала?!

Кивнув, Юля села на заиндевелые детские качели, Майданов принялся раскачивать и спросил:

- Так теплей?

- Ага…

- Ну дождемся мы, уйдет он - и что? Ты напросишься туда ночевать? А если она не пустит?

- Она все поймет. Она пустит.

- А я ждать не заставляю, я сразу говорю: пошли ко мне.

- Опять двадцать пять. Сам иди, тебе давно пора.

- За кого ты меня принимаешь? В кухне я буду, в кухне. Раскладушка есть, а мать у меня женщина спокойная. Ни во что не лезет. Она накормит, постелит и ни одного вопроса не задаст.

- Я верю, Сашенька, верю. И завидую, что тебе так повезло.

- А сюда твои предки будут всю ночь трезвонить: "Отдайте дочку!" А у меня еще одна выгода: телефона нет.

Юля еще раз покачала головой: нет, она останется здесь. Скрипели качели…

Назаров рассказывал:

- Мало ли их было, таких сирот, в оккупации? И сколько погибло! А вот меня не допустили затеряться, с голоду сдохнуть. Крестьянка Надежда Назарова не допустила. Ношу ее фамилию, как видите. А у нее своих было четверо, и муж к ней пришел без рук: сапер он был…

Это все давнишнее, но для того чтобы понять, - существенное. Как только я получил здесь квартиру, решили мы с женой взять старушку к себе. Потому что родные ее дети - из них теперь только двое в живых - не имеют такой возможности. Или желания такого, я точно не знаю. У одного недельку поживет, у другого… а человеку нужна стационарная семья, правда? Овдовела она еще в 69-м… болеет, конечно, в такие годы кто не болеет? Короче, перед Новым годом я съездил в Пятихатки и забрал ее…

Вышло так, что ей надо жить в одной комнате с моей дочкой. Дочку тоже Надей звать, она в седьмом классе. Ну, стеснили эту принцессу, а как иначе? Ну действительно, мама заставила все подоконники киселями своими и холодцами… так ведь для кого она старается? Для семьи, для той же внучки!

…Позавчера, Марина Максимовна, я узнаю, что моя дочь заперла бабушку в ванной комнате. На три часа! К ней, видите ли, подружка пришла, и старуха им мешала. Чего церемониться? Заперла - и все. И не просто заперла, а забыла ее там!!! Часок с подружкой побалабонила, а потом они в кино убежали. Жена пришла с работы, только тогда и выпустила…

- Может быть, это просто шалость? Жестокая, да… но все- -таки шалость? - спросила Марина.

- Если бы так! Я ведь не сразу ее выпорол… я сперва говорил с ней, хотел понять. Оказывается, она стесняется бабушки! Краснеет, видите ли, за ее речь, за все повадки ее… Перед подругой, которая - кто? Которая дочь журналиста-международника!

Он замолчал, выжидательно глядя на Марину.

- Так вы что… совета у меня просите?

- Да! И объяснения: почему наша молодость так безжалостна бывает, так неблагодарна? Почему наша образованность так… некультурна? Если я верно понимаю это слово - "культура"…

- Вот вы о чем… - пробормотала она; ей казалось, что она видит его впервые.

- Да! Я, наверное, не смог бы написать сочинение "Почему провалился "Гамлет"? - я, может, не понял бы, что постановка плохая… Зато я помню, что там говорится про связь времен. Говорится?

- "Порвалась дней связующая нить. Как мне обрывки их соединить!" - тихо прочла Марина.

- Вот-вот. Нельзя, чтоб она порвалась, правильно? Ни на один день нельзя допустить! А вы допустили сегодня… И мне морока теперь - обрывки соединять!

Он подождал: может быть, Марина возразит, станет обороняться. Нет, она молчала. Ее шея, умевшая приобретать такое гордое выражение, сейчас была слабой, и казалось, что ворот черного свитера велик ей на несколько размеров.

Кирилл Алексеевич со вздохом вспомнил про магнитофон и стал производить с ним какие-то манипуляции, нажимая на клавиши.

- Что это вы делаете?

- Стираю! Я на вас никаких материалов не получал. И без того работы хватает… - раздраженно и не очень уверенно, словно наугад, он повернул один рычажок, другой - и поставил-таки на "стирание".

- Я помню, - сказала Марина, - это про Эмму Палну… Вы думаете, я не имела права?…