Шэнь Фу - Шесть записок о быстротечной жизни

— Во всяких застольных играх искушена, но об этой никогда не слыхала. Разъясните ее мне.

Юнь еще раз рассказала ей правила игры, прибегая к разнообразным сравнениям, но все было напрасно. Тогда я со смехом заметил:

— Может быть, наставница приостановит свои рассуждения! Я знаю одно сравнение, и Су-юнь сразу уразумеет, в чем суть игры.

— Что же это за сравнение? — спросила Юнь. Я сказал им так:

— Журавль хорошо танцует, но не может пахать, бык умеет пахать, но не танцует. Такова природа вещей. Ты, наставляя ее, хочешь невозможного, к чему же зря стараться?

Су-юнь толкнула меня в плечо и весело сказала: — Так вот как вы отзываетесь обо мне! Юнь сердито приказала:

— Раскрывайте рты, но не давайте волю рукам. Тот, кто нарушит это правило, наказывается большой чаркой.

Су-юнь была молодцом, она нацедила полную чашку вина и выпила до последней капли. Я сказал Юнь:

— Можно пускать в ход руки, чтоб приласкать, но не разрешается бить.

Юнь, смеясь, толкнула Су-юнь ко мне на грудь и сказала:

— Господин может ласкать ее сколько угодно. Я возразил:

— До чего ты непонятлива. Удовольствие от ласки в ненамеренности, только неотесанная деревенщина может грубо тискать женщину.

Аромат жасмина, приколотого к волосам женщин, смешался с запахом вина, пудры и масла для волос и резко бил в нос. Я в шутку заметил:

— О, это простонародье! От него вонью за версту разит. Просто невмоготу.

Су-юнь, не сдержавшись, бросилась на меня с кулаками:

— Это от чьей же вони вам сделалось дурно? Юнь тут же вынесла приговор:

Она нарушила правило и наказывается двумя большими чашками!

Но он оскорбил меня, почему же я не могу поколотить его? — возразила Су-юнь.

Юнь разъяснила:

— Он сказал: «О, это простонародье». Я выбраню его за шутку и разъясню тебе, почему он так сказал.

Су-юнь пришлось выпить еще две чашки вина. Юнь пересказала ей нашу беседу о жасмине.

— Ладно, — согласилась Су-юнь. — Наказывайте меня.

И она выпила третью чашку.

— Говорят, что ты хорошо поешь. Может, споешь что-нибудь? — предложила Юнь.

И Су-юнь запела, отбивая по тарелочке ритм заколкой из слоновой кости. Юнь пришла в восхищение. Она весело пила вино, не заботясь, что пьянеет. Потом она села в паланкин и отправилась домой. Я еще поболтал с Су-юнь и домой воротился при свете луны.

В тот год мы жили в доме моего друга, Лу Бань-фана, в Сяошуанлоу. Через несколько дней супруга господина Лу от кого-то прослышала об этой истории. Она тайком сказала Юнь:

— Вы знаете, несколько дней назад ваш муж пьянствовал с двумя певичками у моста Десяти тысяч лет.

— Да, верно, — ответила Юнь.— Одна из певичек — я.

И она рассказала историю своего путешествия. Супруга господина Лу долго смеялась и ушла от Юнь успокоенная.

В седьмую луну года цзя-инь [63] 1794 г. при правлении государя Цянь-луна я возвратился домой из Восточного Гуандуна; со мной был двоюродный брат Сюй Сю-фын, который привез из тех мест наложницу. Сю-фын всем расписывал ее красоту и даже пригласил Юнь поглядеть на нее. На другой день Юнь сказала Сю-фыну:

— Красива-то красива, но никакого обаяния. Сю-фын возразил:

— Что ж, когда твой муж возьмет наложницу, она должна быть и красива, и обаятельна?

— Конечно, — ответила Юнь.

С этого момента она вбила себе в голову мысль о наложнице, и только недостаток в средствах останавливал ее.

В те времена в Чжэцзяне пользовалась известностью одна певица, по имени Вэнь Лэн-сян, жила она тогда в Сучжоу. Лэн-сян сочинила четыре поэмы под названием «Летит ивовый пух», списки стихов ходили по городу, и многие любители поэзии пытались подражать им. Мой друг Чжан Сянь-хань, из Уцзяна, был старинным приятелем Лэн-сян, как-то он принес мне ее поэму и попросил что-нибудь написать в ответ. Я решил показать свое искусство и в ответ написал стихи. Были там такие строки:

Они особенно нравились Юнь.

На следующий год осенью, как раз на пятый день восьмой луны, моя матушка собралась вместе с Юнь посетить Тигровый холм. В тот день нежданно-негаданно пришел Чжан Сянь-хань и сказал мне:

— Я ведь тоже отправляюсь на Тигровый холм. Приглашаю вас в одну компанию в качестве третьего избранника [64] Так называли третьего по счету кандидата, получившего степень на экзаменах. .

Я попросил матушку ехать первой, условившись встретиться с ней у Баньтана, что подле Тигрового холма. Мой друг потащил меня на лодку к Лэн-сян. Я увидел женщину уже в возрасте. При ней находилась ее юная дочь, по имени Хань-юань, как говорится, «еще невзрезанная тыковка», для нее еще не настал седьмой день седьмой луны [65] День свадьбы. . Она казалась одинокой яшмой, поистине про нее была строка: «В прозрачной осенней воде отражается холод людской».