Жоржи Амаду - Город Ильеус

Путь Сержио и Жульеты противоречивее и сложнее. Прежде чем порвать со старым миром, они прошли долгий путь сомнений и исканий, так как во многом заражены влиянием своей среды и сами сознают это, — недаром Жульета с такой болью говорит о невидимых цепях, опутавших ноги Сержио. Она стремится разбить эти цепи, и первое ее оружие — любовь. Сержио и Жульета — это как бы шекспировские Ромео и Джульетта, вырванные из своей патриархально-жестокой Вероны и брошенные в кипящий котел бурно растущего современного города. Автор сам подсказывает эту аналогию не только именем своей героини, но и тем, что заставляет Сержио и Жульету после первой ночи любви спутать закат с восходом, подобно героям шекспировской трагедии. Истеричная, скучающая, испорченная случайными связями, Жульета всё-таки находит в себе силу перешагнуть через всё, с чем она от рождения сжилась, — и не только для того, чтобы идти за своей любовью, но чтобы идти ещё дальше, за своей свободой, свободой во что бы то ни стало.

Не следует, однако, думать, что, ставя на страницах «Города Ильеуса» так много сложных социальных проблем, Амаду утратил хотя бы малую долю свойственного ему лиризма. Напротив, в этом романе лиризм приобретает ещё большую силу. В контрасте с резко обличительной манерой изображения мира богатства, Амаду с проникновенной теплотой рисует образы работников плантаций, людей тёмных и невежественных, но хранящих чистоту своей детской души. История Варапау, Капи, негра Флориндо, людей, выхваченных из самой гущи народной, согретых всей теплотой вековой народной традиции, живых людей, которые слагают песни и о которых слагают песни, — это подлинная поэма в прозе. Эти образы лишний раз доказывают, что истоки стиля Амаду-прозаика следует искать в традициях бразильской поэзии, в богатейшей сокровищнице бразильского фольклора.

Действие романа «Город Ильеус» относится к тридцатым годам нашего века. И всё-таки эго роман о, современности. Потому что прошлое живёт в нём как настоящее, потому что история воплощена в конкретных человеческих жизнях. Ещё в предисловии к «Земле без конца и без края» Амаду пишет, что во всём его творчестве есть одна общая линия: «Надежда, — более, чем надежда, — уверенность, что завтрашний день будет лучше и прекраснее». И именно в том, что Амаду так отчетливо видел перед собой это «завтра» своей родины, когда писал о её «вчера», — основное достоинство его исторических романов и публикуемого нами романа «Город Ильеус».

И вдруг самолет свернул с пути — к югу. И тогда перед глазами путешественников возник город Ильеус. Зеленое море осталось позади. Внизу плыли кокосовые рощи, склоны холма Конкиста, а когда самолет накренился влево, пассажиры увидели весь город, как на почтовой открытке.

Извилистыми бедными уличками рабочих кварталов сбегал он вниз по холму и, широко раскинувшись между рекой и морем, сиял новыми проспектами, обрывающимися на прибрежье, расцветал весёлыми садами вокруг особняков на острове Понталь и снова поднимался вверх, по холму Уньян, застроенному лачугами из жести и досок.

Один из пассажиров принялся считать корабли в порту и насчитал восемь, не говоря уже о больших парусниках и мелких суденышках — их было великое множество. Порт казался таким огромным — больше самого города. Тот пассажир, что посчитал корабли, крикнул Карлосу Зуде: «Какой огромный порт!», но Карлос не слышал, он разглядывал людей на пляже. Отсюда, сверху, они казались крошечными черными точками, которые бежали по белому песку и пропадали в пене волн. Жульета, наверно, там, подумал Карлос, греется на солнце, купается или играет в мяч. Он заметил, что кто-то на пляже поднял руку и помахал вслед самолету. Жульета? Но даже нельзя понять, мужчина это или женщина: маленькая черная точка на белом песке — и всё. А может быть, и Жульета, она ведь знает, что он должен сегодня прилететь. Карлос помахал рукой перед стеклом окна. Но самолет внезапно повернул, пляж исчез из виду, и приветствие Карлоса видели только деревья. Казалось, самолет сейчас заденет за их вершины, рухнет вниз и разобьётся… Они быстро снижались. Наверху, по синему небу, бежали легкие белые облака. Холм остался позади. Самолет мягко опустился на воду, все медленнее взмахивая лопастями пропеллера, и остановился у аэропорта американской компании, близко от железной дороги. Аэропорт немецкой компании находился дальше, оттуда на берег надо было добираться на лодках. Стюард открыл дверцу самолета, рабочие аэропорта приставили трап. Первым вышел Карлос Зуде. К нему сразу же бросился служащий из его конторы.