Леонид Гроссман - Записки д`Аршиака, Пушкин в театральных креслах, Карьера д`Антеса

— Вы согласны принять на себя обязанности свидетеля в дуэли господина барона Жоржа де Геккерна с господином Пушкиным? — спросил я инженера.

После его утвердительного ответа Пушкин встал.

— Прошу только, чтоб дело закончилось непременно сегодня же, — заявил он, прощаясь.

— Таково и наше условие, — отвечал я. Мы остались вдвоем с Данзасом.

— Итак, полковник, — предложил я, — приступим к выработке условий сегодняшнего поединка.

И, достав бумагу, я пригласил его к письменному столу.

Данзас не только носит погоны, как многие инженеры, он действительно боевой военный. В последнюю турецкую войну, при наведении понтонов, он был серьезно ранен в левое плечо. Правила офицерской чести и дуэльные обычаи превосходно знакомы ему. Мне оставалось только одобрить выбор Пушкина.

В последовавших переговорах определилось наше различное отношение к предстоящему делу. Данзас, видимо, считал своим долгом не усугублять опасности дуэли и, сохраняя полное достоинство, высказывался за менее строгие условия. Я вынужден был решительно изменить свое ноябрьское миролюбие. Исходя из тяжести нанесенного оскорбления, я настаивал, согласно указаниям Жоржа, на строгих формах.

— Прежде всего разрешите узнать, — начал Данзас, — нет ли возможности окончить дело миром?

Я решительно отклонил это предложение, сославшись на чрезмерную тяжесть оскорблений, только что зачитанных Пушкиным.

— После этого, — заключил я, — возможен один только исход — поединок. Должен прибавить, что мой доверитель требует, чтоб условия его были самые строгие.

— Этого требует и Пушкин. Но я предложил бы все же ограничиться одним обменом выстрелов, — продолжал Данзас.

— Тяжесть нанесенного оскорбления это исключает, полковник. Мы считаем, что противники должны биться до первой крови.

— Я думаю, мы можем это не вносить в условия дуэли, а только соответственно определить расстояния и общие правила борьбы.

— Вы правы. Итак, предлагаю десять шагов.

— Между барьерами. Но от каждого барьера по пяти шагов в поле на продвижение противников и для выстрела на ходу.

— Принимаю. Но в случае безрезультатности первого обмена выстрелами поединок возобновляется на прежних условиях.

В половине третьего мы закончили наше совещание и проредактировали в двух экземплярах правила предстоящего боя.

По моему настоянию было решено не допускать никаких переговоров между противниками.

— Но в случае малейшей возможности к примирению, — добавил Данзас, — секунданты смогут объясниться за своих доверителей.

Я не возражал. Место дуэли я предоставил назначить секунданту Пушкина. Мы условились встретиться через полтора часа на Черной речке у Комендантской дачи, в местах моих беспечных летних прогулок. Необходимо было запастись пистолетами, не бывшими в употреблении ни у одного из противников. Я показал приобретенные мною для д'Антеса в ноябре, но все время хранившиеся у меня совершенно не обстрелянные превосходные дуэльные пистолеты. По верхней грани стволов змеилась золотая подпись: «Ле-Паж, оружейник короля». Они были куплены мною в известном оружейном магазине Куракина на Невском.

Данзас, осмотрев оружие и убедившись, что оно действительно еще не дало ни одного выстрела, не возражал против использования его.

Он не без задумчивости опускал оружие в малиновый бархат футляра.

— Итак, жизнь Пушкина в одной из этих блестящих игрушек…

— Мы сделали все, чтоб избежать этого.

— Да, жребий брошен, рассуждать поздно. Итак, в четыре часа на Коломяжском шоссе.

И, взмахнув черным плюмажем своей офицерской шляпы, Данзас оставил меня. Я поторопился к Геккернам.

Ознакомившись с условиями дуэли, посланник нашел их чрезмерно суровыми. Д'Антес, напротив, признал их вполне соответствующими обстоятельствам дела. «Стреляются и на пяти шагах», — заметил он.

Барон поинтересовался подробностями последней беседы с Пушкиным. Я рассказал о поразившем меня спокойствии нашего противника и мирном состоянии его духа во время утренней беседы. Я высказал сложившееся у меня соображение: в случае миролюбивого отношения Пушкина щадить и беречь его жизнь. Не добиваться непременно «первой крови», считать возможным и выстрел в воздух.

Геккерн насторожился.

— Мы должны все учитывать и не терять ни единой возможности к достойному выходу из создавшегося положения. Взвесим еще раз все шансы. Обдумаем сообща, как должен вести себя Жорж у барьера.