Стефан Цвейг - Цвейг С. Собрание сочинений в 10 томах. Том 4

Но перед его современниками защита Стендаля оказалась такой же безуспешной, как и защита Пейтеля. Точно так же, как все судебные инстанции осудили на смерть Пейтеля, так и Стендаль осужден всеми литературными инстанциями, и произведение его бесславно предано земле. Пламенная защитительная речь и здесь оказалась неуслышанной и напрасной, если только великое нравственное деяние, независимо от того, имело оно успех или не имело, может быть названо напрасным.

Напрасно! Напрасно! Напрасно! Слишком часто Бальзак произносил это слово и слишком часто слышал его. Ему уже сорок два года, он написал сто томов. Он извлек из собственного, не ведающего отдыха мозга две тысячи персонажей, и среди них пятьдесят, а может быть, и сто окажутся вечными. Он создал целый мир, но мир ничем не вознаградил его.

Теперь ему сорок два года, а он бедней, чем был двадцать лет тому назад на Рю Ледигьер. Тогда он питал множество иллюзий, сегодня они развеялись как дым. Двести тысяч франков долга — вот результат его трудов.

Он добивался благосклонности женщин — они отказали ему в ней. Он выстроил дом — дом этот описали за долги и отняли у него. Он основал газеты — они погибли. Он пускался в рискованные предприятия — они не удались. Он добивался места в парламенте своей страны — его не выбрали. Он выставил свою кандидатуру в Академию — и был отвергнут. Все было напрасно, или кажется напрасным. Все, что бы он ни предпринимал.

Долго ли еще его тело, его пылающий мозг, его вечно подстегиваемое сердце смогут сопротивляться этому вечному перенапряжению? Действительно ли у него хватит сил завершить свое творение, свою «Человеческую комедию»? Сможет ли он еще, как другие люди, отдыхать, путешествовать и не знать забот? Впервые приходят к Бальзаку мгновения безнадежности. Всерьез обдумывает он — не покинуть ли ему Париж, Францию, Европу? Не поселиться ли в Бразилии? Там правит император Дон Педро, который спасет его и даст ему крышу над головой. Бальзак выписывает книги о Бразилии, он мечтает, он размышляет. Ибо он чувствует, что дальше так продолжаться не может. Должно свершиться чудо, чтобы спасти его от напрасного труда, чтобы озарить ночь, освободить его от каторги, даровать успокоение после этой невыносимой траты сил. Придет ли это чудо, придет ли оно в последний час? Бальзак, вечный фантазер, уже утратил надежду. Но однажды утром, 5 января 1842 года, когда, проработав всю ночь, он встает из-за письменного стола, слуга подает ему письма. Одно из них, написанное хорошо знакомым почерком, в необычном конверте, с черной каймой и под черной печатью.

Он вскрывает конверт. Госпожа Ганская извещает его, что ее супруг скончался. Женщина, которая с ним помолвлена, женщина, с которой он помолвлен, — вдова и наследница миллионов. Уже полузабытая мечта внезапно исполнилась. Incipit vita nova — так вот она — начинается новая, счастливая, мирная, беззаботная жизнь!

И возникает последняя иллюзия Бальзака, ради которой он будет жить и с которой умрет.

Письмо, пришедшее 5 января 1842 года, знаменует последний великий перелом в жизни Бальзака. Прошлое становится настоящим и грядущим. С этой минуты его чудовищная воля стремится к единственной цели: воскресить старую привязанность к госпоже Ганской, превратить помолвку в венчание, обещание — в исполнение. Но чтобы достичь этой цели, требуются чрезвычайные усилия. Ибо в последние годы отношения с госпожой Гайской становились все формальнее, все холоднее и неискреннее. Нельзя насиловать природу столь длительное время. Бальзак и госпожа Ганская не виделись семь лет. Бальзак не мог приехать в Верховнго из-за финансовых затруднений или, быть может, из-за связи с графиней Висконти. А госпожа Ганская не хотела или не могла заставить своего супруга отправиться в путешествие, которое сделало бы возможной ее встречу с возлюбленным. Но точно так же, как пламени необходим кислород, точно так же и любви необходимы близость и присутствие любимого. Отношения их постепенно утратили свой страстный характер.

Тщетно пытается Бальзак обрести в письмах прежний восторженный тон. Тон этот звучит не совсем естественно, и госпожа Ганская с полной ясностью видит искусственность его пыла. От своих парижских знакомых и родственников она знает, что графиня Висконти проживает в Жарди рядом с Бальзаком. Побег с мадам Марбути произвел слишком большую сенсацию, и можно понять гнев госпожи Ганской, когда