Стефан Цвейг - Цвейг С. Собрание сочинений в 10 томах. Том 4

И чтобы отвести от себя подозрение в безнравственности — к его ужасу госпожа Ганская выписала экземпляр «Озорных рассказов» — он уверяет ее: «Ты не знаешь, как девственнонепорочна моя любовь!»

И признается ей: «Уже три года я живу целомудренно, как юная девушка». Это кажется нам весьма неожиданным, ибо накануне он гордо сообщил своей сестре о том, что стал отцом внебрачного ребенка.

С такой решимостью, выдвинув тяжелую артиллерию, стремясь окончательно сломить сопротивление своей избранницы, Бальзак втайне закладывает мины, чтобы завоевать благосклонность докучного супруга. Одновременно с интимными письмами к «ангелу сердца» и «любви моей» он пишет и другие письма, которые выдержаны в учтиво-холодном тоне и в которых он обращается к ней на «вы». Письма эти явно предназначены для очей господина Ганского. Они должны создать впечатление, что господин Бальзак питает особую склонность ко всему семейству, включая дочь, племянницу, компаньонку и самого благоверного, и прибудет в Женеву., дабы провести несколько недель в этом столь милом ему обществе.

В знак особого внимания он посылает господину Ганскому, коллекционирующему автографы, рукопись Россини и просит с трогательной скромностью о дозволении преподнести его супруге манускрипт «Евгении Гранде». В этом манускрипте на оборотной стороне титульного листа карандашом тайно помечен день, в который Бальзак хочет прибыть в Женеву. Но это останется, конечно, неизвестным снисходительному супругу, который не подозревает еще, что обе женщины, живущие в его доме, верная жена и набожная гувернантка, тайком помогают господину де Бальзаку сочинять «роман жизни».

В декабре все приготовления закончены. Бальзак хочет только дождаться появления «Евгении Гранде». Книга эта становится его триумфом, который повергает в смущение даже самых заклятых врагов, и неожиданно, но весьма кстати пополняет дорожную кассу писателя.

Никогда еще Бальзак не был в таком лучезарном настроении, никогда еще воля его не была тверже, чем 25 декабря 1833 года, когда он приезжает в «Отель Дель Арк» в Женеве и находит там первый привет — драгоценный перстень, в который запаяна прядь изумительных черных волос. Перстень, который так много обещает, талисман, который Бальзак будет носить, не снимая, до конца своих дней.

Сорок четыре дня проводит Бальзак в Женеве. Двенадцать часов в день он, конечно, работает. В том самом гимне, в котором он возвестил о том, какое блаженство его ждет в Женеве, вблизи своего ангела, он сообщил этому ангелу неумолимый распорядок дня, согласно которому он и в Женеве будет работать с двенадцати ночи до двенадцати утра. Для труженика Бальзака нет отдыха даже в раю.

Только вечерние часы будет он отдавать своей любви к семье Ганских или к госпоже Ганской. Другие часы посвящаются диаметрально противоположному чувству — мести.

Бальзак захватил для доработки рукопись «Герцогини де Ланже», в которой повествует о своем неудачном романе с герцогиней де Кастри. Он привез эту рукопись в Женеву, в тот город, где получил окончательный и оскорбительный отказ герцогини. И он сделал это не без умысла. Он, несомненно, намеревался оказать таким образом психологическое давление на госпожу Ганскую. Вечер за вечером он читает ей о том, как может отомстить писатель кокетке, которая играла с его любовью и не решилась на последний шаг. И тогда женщина, которой он добивается сейчас и от которой нетерпеливо требует этого решительного шага, поневоле пугается: а вдруг он столь же безжалостной рукой ввергнет и ее в чистилище общественного презрения. Читая письма Бальзака, мы видим, как ловко он смешивает карты в своей игре. С одной стороны, он, преувеличивая ненависть к герцогине де Кастри, показывает предмету своих домогательств, сколь неумолим он к неумолимой, с другой — сколь он младенчески верен, — он подчеркивает для этого свою преданность госпоже де Берни. Да, он показывает, сколь благодарен писатель женщине, которая вся, душой и телом, не размышляя, предалась ему. Мы мало знаем о тайных свиданиях и встречах Бальзака и госпожи Ганской за спиной ее супруга. Но нет никакого сомнения в том, что Бальзак добивается одного: он хочет «вынудить ангела сойти с неба на землю» и получить от этого ангела то, чего он не добился в этом же городе от герцогини де Кастри.

Сперва госпожа Ганская — это видно из писем и заклинаний Бальзака — решительно противится его последнему требованию. Она, очевидно, не вполне ему доверяет. Биографы и психологи вели дурацкий спор о том, любила ли госпожа Ганская Бальзака или вообще не любила, как будто это понятие, любовь, однозначно, резко определенно, неизменно и не подвержено ни колебаниям, ни торможениям, ни противоречиям. Может быть, как показывает вся ее позднейшая жизнь, она и была чрезвычайно чувственной женщиной, но страсть никогда не туманила ее разум настолько, чтобы она забыла о своем происхождении, о своем добром имени и о своем положении в свете. Ее маленькие, близорукие темные глаза видели все очень ясно, за ее мраморным челом, которым так страстно восхищался Бальзак, скрывались холодные и ясные мысли. Сначала госпожа Ганская в полную противоположность Бальзаку, нетерпеливо стремящемуся связать ее с собой всеми узами, вовсе не хочет, чтобы эти отношения, в которых она невольно зашла слишком далеко, налагали на нее какие бы то ни было обязательства. Всю жизнь ее чувства к Бальзаку остаются зыбкими, ибо она по-разному воспринимает его и в зависимости от обстоятельств судит о нем по-разному. Ганская восхищается Баль-заком-писателем, но она видит и его человеческие слабости. Еще в те годы, когда злобная и мелкая парижская критика ставит Бальзака на одну доску с Александром Дюма и прочими сочинителями романов, Ганская видит его величие, которое одиноко возвышается над своим веком. Но с той же неумолимой ясностью она видит комическую сторону его преувеличенных любовных экстазов, видит его мелкую ложь — «ложь во спасение»; даже когда она, как женщина, поддается его страсти, аристократка в ней страдает от плохих манер, от дурного вкуса, от мании величия этого закоренелого плебея. Весь гашиш, которым Бальзак пропитал свои письма, не может заставить ее закрыть свои бдительные глаза. Этот сильный и странный аромат обожания тешит ее тщеславие и любопытство, и все же она не покоряется ему. С самого начала она совершенно ясно оценивает их взаимоотношения, об этом свидетельствует ее письмо к брату, отправленное из Невшателя: