Стефан Цвейг - Цвейг С. Собрание сочинений в 10 томах. Том 4

Но отважные сочинители в Верховне вовсе и не ожидали ответа. Они отправили свое письмо подобно ракете: просто в небо. А разве небо отвечает на ракеты? Неделю, две, а может быть, и три, томясь, скучают они, все вновь и вновь представляя себе, какое впечатление на Бальзака могло произвести написанное изящным почерком мадемуазель Борель и украшенное латинской печатью восторженное письмо Незнакомки. Они все еще раздумывают и прикидывают: что бы такое присочинить и добавить и тем вернее распалить его любопытство, подстегнуть его поэтическое тщеславие? Наконец сообщники фабрикуют второе письмо Незнакомки, а вслед за ним, вероятно, и третье. И этой забавой заполняют еще несколько вечеров. Вместо виста, ломбера и пасьянса под кровом усадьбы Ганских теперь в фаворе новая пикантная игра. Там пишут нежные, романтические, патетические и экзальтированно-мистические послания господину де Бальзаку.

Это занятно. Но ведь любая игра в конце концов либо приедается, либо распаляет страсти игроков, которые начинают делать все более высокие ставки. Постепенно участников игры начинает интриговать, получил ли вообще господин де Бальзак эти письма, составленные с таким причудливым и хитроумным искусством. Нельзя ли с помощью какого-нибудь трюка выведать, не рассержен ли он или, быть может, польщен? А может быть, им все-таки удалось настолько его одурачить, что он принял за чистую монету излияния Незнакомки?

Кроме того, мадам Ганская с супругом собирается весной отправиться на Запад. Быть может, из Швейцарии легче будет отправлять письма в Париж, и в конце концов она получит ответ, ну, хоть несколько слов, начертанных рукой знаменитого романиста.

Любопытство всегда способствует изобретательности. И вот госпожа Ганская со своими наперсницами решает 7 ноября составить еще одно послание Незнакомки — первое, дошедшее до нас. После пламенных сердечных излияний в нем без обиняков ставится вопрос: желает ли Бальзак получать письма от Незнакомки? Ощущает ли он соприкосновение с «божественной искрой вечной истины»? И после всего этого удручающего пафоса госпожа Ганская предлагает Бальзаку подтвердить черным по белому получение ее письма. Но, не решаясь доверить ему ни своего имени, ни адреса, она предлагает воспользоваться тогда еще не совсем обычным путем — поместить объявление в газете.

«Одно слово от вас в «Котвдьен» даст мне уверенность, что

вы получили мое письмо и что я могу писать вам без опасений. Подпишите свое объявление: «Ч…….е 42 42 Ч…….е означает здесь — Чужеземке. О.Б.».

Госпожа Ганская была, вероятно, весьма испугана, когда 8 января 1833 года она получила номер парижского «Котидь-ен» от 9 декабря и под рубрикой «Объявления» обнаружила строчки:

«Господин де Б. получил обращенное к нему письмо. Только сейчас он может подтвердить это при посредстве

газеты и сожалеет, что не знает, куда направить ответ Ч…..е

О. де Б.».

Кровь, наверно, ударила ей в голову, и все-таки она должна была почувствовать себя счастливой. Бальзак, великий, прославленный Бальзак, хочет написать, хочет отвечать ей! Но затем она, вероятно, устыдилась того, что писатель принял всерьез сочиненные ею и ее кружком, грубо наигранные чувства. Должна ли она ему писать, смеет ли она еще писать ему? История, казавшаяся такой забавной, сразу же приобрела несколько опасный характер. Прозаический супруг Эвелины Ганской, этот сельский дворянин, весьма строго относящийся к вопросам своей чести и положения в обществе, не имеет ни малейшего представления о шутке, которую позволили себе его жена, племянницы и гувернантка, о забаве, которая оставалась невинной шуткой, лишь покуда пресловутая Незнакомка была продуктом совместного анонимного творчества. Но если Эвелина попробует теперь завести серьезную переписку с Бальзаком, то она сможет делать это только за спиной своего супруга и без ведома своих компаньонок. Ей придется разыгрывать комедию перед мужем, и, как в каждой заправской комедии, ей потребуется для этого тайная соучастница, наперсница.

Несомненно, госпожу Ганскую терзают серьезные опасения. Она чувствует, что ввязывается в историю, в авантюру, которая явно несовместима с требованиями ее сословия и с собственной ее честностью. Но, с другой стороны, что за щекочущее наслаждение в запретном, какое искушение ожидать собственноручного письма от прославленного писателя! Как манит возможность стилизовать самое себя в духе романтических персонажей!