Александр Казбеги - Отцеубийца

– Ты сама еще не легла, не могу же я лечь раньше тебя, – тихо ответила ей Нуну.

– Стели постели, пора спать.

Нуну охотно повиновалась, расстелила постели и уложила всех.

Потом засыпала золой угли в очаге, погасила лучины и сама легла, не раздеваясь.

Ночь близилась к концу, и она надеялась, что все скоро заснут. Каково же было ее удивление, когда Махия ее окликнула:

– Нуну, ты заснула?

Нуну ничего не ответила и притворилась крепко спящей.

– Нуну, ты не слышишь?

Девушка молчала.

– Что за сон на тебя навалился, да что это с тобой?… Нуну!.. – громко, позвала Махия.

– Что? – сердито отозвалась Нуну.

– Пододвинь ко мне поближе свой тюфяк, хочу тебе что-то сказать.

– Махия, спать хочется, разговаривать некогда, скоро рассвет, – ответила Нуну и, перевернувшись на другой бок, принялась громко храпеть.

– Слышишь, придвинься, я тебе что-то скажу!

Нуну решила ни слова не отвечать так не вовремя разошедшейся тетке и отделаться от нее во что бы то ни стало.

– Нуну!.. Девка!.. Чтобы святой Гиваргий навеки тебя усыпил, если уж ты такая хорошая!.. Не слышишь, что ли? – сердилась Махия, но Нуну упорно отмалчивалась.

Махия хотела было встать, но лень одолела ее, и она наконец уснула.

Нуну долго лежала неподвижно и прислушивалась. Наконец осторожно встала, подошла к двери и открыла ее. Иаго ждал ее с нетерпением тут же, возле дома, и крепко обнял, едва она ступила на порог.

Мохевская девушка готовилась поговорить со своим возлюбленным, ей казалось, что для этого ей целого века не хватит, а теперь стояла она молча, опустив голову, вся зардевшись, и не могла вымолвить ни слова. Иаго глядел на нее, свою желанную, и чувствовал, как крепко они любят друг друга, и знал, что она пойдет на все ради этого несказанного блаженства.

Это мгновение было так сладко для Иаго, что он не совладал со своим волнением, позабыл даже об осторожности.

Он медленно наклонился к Нуну и приблизил лицо к ее пылающему лицу. Оно одурманивало, пьянило его. Еще ниже наклонился он к девушке, прядь ее волос, колеблемая утренним ветерком, ласково коснулась его щеки. Дрожь прошла по нему. Он обезумел, исступленно приник к ее лицу сухими губами и стал целовать.

Потом обхватил ее, как ребенка, поднял на руки и в несколько прыжков добежал с нею до луга.

Он целовал ее, шептал ей:

– Ты одна – вся радость моя… Пусть попробуют отнять тебя у меня… Пусть весь мир ополчится против меня, он увидит, а что я способен!

Но когда они немного успокоились и пришли в себя, они ужаснулись своей судьбе, ясно поняли, как безысходна, как печальна она.

Иаго ловок, смел, отважен и сообразителен, но кто он такой? Неимущий крепостной, собственность барина, который мог в любой день продать его, выслать, подарить кому угодно. Право на счастье он должен выпрашивать у своего господина, как милостыню. Если господин почему-либо не пожелает подарить своему рабу это счастье, тому придется навеки расстаться даже с мыслями о Нуну.

– Что же нам делать?… Как быть? – с тоской спрашивал Иаго. – Тебя обручили с другим, обрекли нас на кровную месть!

– Ну и пусть обручили! Я не выйду замуж ни за кого, кроме тебя, никого мне не надо! – страстно воскликнула Нуну.

– И я никому тебя не уступлю, но почему твой дядя это допустил? Мало ему было доли твоего отца, он захотел еще и на тебе заработать.

У Нуну слезы подступили к глазам. Ей вспомнился отец, покинувший ее в такую трудную минуту. Это он позволил своему брату так безжалостно растоптать ее молодое сердце!

– Они нарочно поспешили спровадить отца, чтобы распорядиться мною по своей воле. Безжалостные, злые люди!

– Не плачь, родная моя, не надо! Клянусь благодатью святого Гиваргия, не отдам тебя никому!

– Да, но ведь сам ты не волен в своей судьбе, все так и говорят про тебя.

– Да, я раб! – с горечью сказал Иаго, низко опустив голову. – Ну и пусть – раб!.. Меня это не остановит! Силой сделали меня крепостным, силой отобрали все имущество, а теперь хотят силой отнять тебя! На этот раз не уступлю насильникам, и посмотрим, чья мать заплачет. Только ты люби меня, не променяй на другого, а мир велик, врага назову другом, а твою жизнь устрою.

– Горе мне, несчастной! Как могу я тебе изменить, если отдала тебе свое сердце? Одна только смерть разлучит меня с тобой.

– Жизнь ты моя, родная моя! – воскликнул Иаго, еще крепче обнимая ее, – Только бы ты любила меня! Прямо в Чечню тебя увезу!

Из деревни послышались голоса. Вероятно, дровосеки собирались в путь к Ларсу. Нуну и Иаго опомнились, пора было им расставаться.