Александр Казбеги - Отцеубийца

Уверенный, что казаки добьют Иаго, он забрал с собой Нуну и бежал.

– Не сумела ценить почет и ласку, а теперь увидишь, каково тебе будет! – сказал он Нуну и стегнул ее плетью.

– Собака, собака! – простонала Нуну. – Все равно ничего не добьешься.

– До смерти тебя не забью, но и жизни не дам! – и Гиргола снова ударил ее плетью.

Обтянутое платье лопнуло под ударом, и кровь хлынула из раны. Нуну подставила горсть и плеснула кровью в лицо Гирголе.

– Безбожник, пей мою кровь!..

Гиргола кинулся на нее с кинжалом, но догнавшие их казаки вырвали женщину из его рук.

И Гиргола узнал, что какие-то люди выскочили из леса на помощь Иаго и вырвали его, раненого, из рук казаков. Он рвал на себе волосы от отчаяния, но было уже поздно.

Стольких трудов стоило ему напасть на след Иаго, и вот он упустил его! Но неужели он ранен не смертельно, когда на него напали тридцать казаков?

Его уверили, что Иаго изрублен, как котлета, и никак не может выжить.

Вечером они прибыли в селение Степанцминда и доложили диамбегу, что у Иаго было гораздо больше людей, чем они рассчитывали, что они их перебили, хотя несколько казаков пало жертвой этого побоища, и что женщину, похищенную Иаго, им удалось отбить.

Диамбег составил бумагу, в которой отметил также и свои заслуги, как мудрого распорядителя, и направил ее начальнику. Тот присоединил свое имя к этому донесению иотослал губернатору. Губернатор, со своей стороны, дал блестящий отзыв о своих подданных, отметив беззаветную храбрость, проявленную ими в этом деле, и переслал все бумаги высшему начальству, которое сочло возможным наградить всех участников.

Что могла значить смерть нескольких казаков, когда были уничтожены такие бандиты, как Иаго, Коба и их единомышленники? Казаков заменят другие; казаки, – в них нет недостатка на станциях.

Гиргола забрал к себе Нуну, как члена семьи, и отвез ее в свой дом, где никто не жил с тех пор, как они переселились в Аршскую крепость. Он втолкнул ее в темную комнату и запер на ключ.

– Валяйся здесь, как собака, до моего возвращения. Он собрал соседей, пристававших к нему с расспросами.

– Что вам рассказать? Перебили всех, как собак, и бросили в пропасть.

– Несчастный Иаго! – жалел народ. – Не прискорбно ли, что ты так бесславно погиб?

Несколько юношей тут же порешили пойти тайком в горы и предать земле трупы погибших Иаго и его друзей.

А Гиргола вернулся к торжествующему диамбегу, который просто не знал, как и благодарить верного слугу за примерную службу своему царю. Он отпустил его пораньше, чтобы дать ему отдохнуть после тяжких трудов.

– Ступай домой, отдохни, верный мой Гиргола. Завтра спустишься ко мне… И не я буду, если сабли твоей темляком не украшу.

– Да не лишит меня господь милости вашей! – низко кланяясь, ответил Гиргола и вышел за дверь.

Коба и его товарищи спустились к подножию горы и там, в неглубокой теснине, защищенной с одного края голой скалой, а с другого – грудой камней, они развели костер, омыли раны Иаго, посыпали их порошком из целебной травы с солью, перевязали раненого и уложили его на бурку. Коба дежурил при нем, остальные завернулись в свои шерстяные одежды и прилегли отдохнуть. Спустилась тишина, нарушаемая лишь отдаленным, как бы убаюкивающим рокотом реки.

На рассвете снова развели потухший за ночь костер, отогрелись, – утро было прохладное, – закурили трубки, и только тогда Парчо заговорил со своими:

– Эти мохевцы доверились нам, мы должны вывести их отсюда в безопасное место.

– Да, конечно, так следует сделать! – согласились остальные.

Тогда Парчо подозвал к себе Кобу, а юноша-горец сел у изголовья Иаго.

– Погрейся у огня! – теснясь, предлагали ему хозяева.

– Не беспокойтесь, я не озяб! – ответил Коба, опускаясь рядом с Парчо.

– Коба, пора вам отсюда уходить, – заговорил Парчо.

– Конечно, пора, да как быть с раненым? – грустно отозвался Коба.

– Надо и его взять с собой.

– Мы его понесем. Только придется нести его через Гвиргалу, а там стоят ваши караулы. Пропустят ли они нас? – сомневался Парчо.

– Конечно, пропустят! Не все же у нас неверные!

– Кто вас знает, Гиргола – тоже из ваших!

– Да, он из наших! – горько и злобно сказал Коба, – но не все такие.

– Чего нужно вашим, почему они своих же предают? – горько сетовал Парчо.

– Испортились нравы!.. Все, кто посильней, действуют против нас, что же мы-то можем сделать?

– Ну, оставим это! – помолчав, сказал Парчо. – Не сумеешь ли ты договориться с вашим караулом, чтобы нас пропустили!