Александр Казбеги - Цико

– Девушка! Разве тебя не насильно удерживают в этом доме?

Цико вся задрожала от беспощадного, сурового вопроса бабушки. Она остановилась, молча опустив голову.

– Ты меня слышишь? – еще суровей спросила Шавтвала.

Цико продолжала молчать.

– Идем за мной! – приказала старуха. – И посмотрим, кто посмеет нас остановить.

Цико испуганно подняла голову, но тотчас же снова потупилась. Она не решалась взглянуть в глаза своей бабушке.

– Я не могу пойти с тобою, бабушка! – отозвалась она тихо, как шелест ветерка.

Старуха застыла от изумления. Она посмотрела на девушку долгим взглядом.

– Значит, это правда? – голос ее звучал низко, приглушенно. – Значит, все это произошло с твоего согласия? Ты сама подговорила их, чтобы они тебя похитили? Ты захотела затоптать в грязь нашу семью? Ты не пощадила меня, позволила сорвать платок с моей седой головы?

Цико беззвучно плакала.

– Говори!.. Говорить легче, чем совершить недостойный поступок! Разве ты стесняешься или, может быть, боишься меня? Почему? Ведь я – всего лишь старая, беззащитная женщина… Мать твоя тоже больна… Отца или дядей, защитников нашей чести, у тебя нет… Кого же тебе бояться?… Отчего молчишь? – старуха грозно подступила к ней.

– Что мне говорить, что мне делать? – прошептала Цико.

– Скажи, – правда ли, что ты сама уговорилась с ними?

– Бабушка! – Цико хотела обнять любимую бабушку, прижать ее к своей груди, но старуха снова отстранила ее.

– У тебя нет бабушки, у тебя нет родительского дома!

– Горе мне! – простонала Цико.

– Зачем тебе плакать? Ты оскорбила честь предков и не плакала от этого, а теперь зачем же плакать?

Гугуа слышал этот разговор. Он не мот больше оставаться в стороне. Он почтительно приблизился к Шавтвале.

– Бог свидетель, она ничего не знала, у нас не было никакого уговора.

– Значит, это ты так по-молодечески оскорбил старуху… Что ж, заслуга большая, на всю жизнь хватит тебе славы!.. – перебила его старуха.

– Прости, Шавтвала! Любовь к Цико заставила меня так поступить!

– У мужчины все поступки должны быть исполнены мужества. Ему недостаточно только уметь палить из ружья!

– Но как же мне теперь поступить? – спросил Гугуа.

– Как? – старуха задумалась. – Ты говоришь, что девушка ни о чем не знала, что ее похитили. Если бы у нее были родственники-мужчины, отец или братья, они знали бы, как с тобой разговаривать. А я, что я? Я – старая, беззащитная женщина. Что я могу сделать? Вот, я только пришла за нею. Отдай ее мне обратно!..

– Да, – перебил ее Гугуа, – тогда она не любила меня. Но теперь все изменилось. Теперь Цико любит меня, и почему хочешь ты разрушить счастье двух людей? Зачем я должен отдать ее тебе? Я люблю ее и не хочу потерять.

Старуха молчала.

– Хорошо, – снова заговорила она. – Пусть будет по-вашему. Но сегодня я заберу ее домой, и, если ты на самом деле хочешь взять ее в жены, ты завтра же зашлешь сватов, и мы отдадим ее с честью, как полагается у людей.

Гугуа сперва обрадовался этим словам, но вдруг испугался: а что ему делать, если они не отдадут ее добровольно?

– Нет, – решительно сказал он. – Я не могу так поступить. Не могу расстаться с нею. Лучше я сегодня же сыграю свадьбу, чтобы вас успокоить.

– Нет, Гугуа, – снова прервала его Шавтвала. – Ты оскорбил наш дом, ты должен просить у нас честью…

– Нет, этого не будет!

Цико все это время беззвучно стояла в стороне, словно разговор шел не о ней. Только пальцы ее, перебиравшие концы шали, чуть заметно дрожали.

– Нет! – вдруг выступила она вперед. – Я люблю Гугуа, и не дай мне бог хоть одно мгновение прожить без него. Я не пойду с тобой, бабушка! – решительно заключила она.

Могучий порыв счастья охватил Гугуа при этих словах, он кинулся к ней и крепко ее обнял.

Ошеломленная Шавтвала застыла на месте.

– Хорошо, Цико!.. Хорошо, пусть будет так!.. – она повернулась и медленно направилась к двери.

Цико и Гугуа бросились следом за ней, но она остановила их. По ее высохшим щекам потекли слезы.

– Не беспокойся!.. Я – не твоя больше, и ты – не моя!

Цико замерла на месте. Старуха вышла за дверь. Проводив старуху, Гугуа подошел к Цико.

– Не горюй, на днях сыграем свадьбу, и они помирятся с нами! – ласково сказал он.

Супруги Гудушаури сидели на балконе своего дома и обозревали раскинувшуюся за рекой долину. Долина эта принадлежала всей деревне и была общинным пастбищем. Сам Гудушаури также пользовался этим пастбищем, как один из жителей деревни. Для него это было очень удобно и выгодно, так как он мог выгонять туда пастись коней своих гостей, которые часто, наезжали к нему по разным делам.