Александр Казбеги - Пастушеские воспоминания

На этом мы прервали нашу беседу, разостлали бурки поодаль от сбившейся отары и улеглись спать.

Только три сторожа-чабана не спали. Они всю ночь ходили вокруг отары, караулили, чтобы какая-нибудь овца не отбилась и не ушла.

Но вот забрезжило утро, потом солнце поднялось из-за горы и залило золотом всю окрестность.

Живительная ночная роса омыла бархатистую траву, и нежно заиграли краски цветов, словно желая усладить взоры солнца своей переливчатой прелестью.

Пастухи встали от сна, умылись и, со страхом думая о предстоящем пути, твердили вошедшие в обиход слова: «Боже, спаси нас от бесчинств казаков!»

Выгнали отару на корм. Я и Симон остались на становище, чтобы переговорить о том, когда нам слить наши стада, а также обо всех подробностях перехода в Чечню.

– Ты будешь у нас главным пастухом, – сказал Симон.

Я стал отказываться, не надеясь на свою опытность, говорил, что не знаю всех обычаев и правил пастухов, но Симон упорно настаивал на своем.

– Почему ты требуешь, чтобы я стал главным пастухом, когда есть гораздо более опытные люди?

– Потому, что ты всюду вхож, – ответил он, – если понадобится, ты сумеешь постоять за себя, не то, что мы, горемычные… Тебе еще, может быть, и удастся отбиться от казаков, а нам и думать нечего!..

Как видите, всем было известно, сколько притеснений приходится терпеть пастухам от казаков, которыми заселили эти места ради водворения мира.

– С тобой нас ни старшина, ни пристав не обидят, – добавил Симон, помолчав.

– Разве они тоже притесняют вас?

– Бог их знает!.. Пока добьешься от них билета, всю душу вымотают! – воскликнул он с досадой. – Без билета пускаться в Чечню нельзя, а разрешение дает пристав, а пристав требует свидетельства старшины…

– Ну и что за беда? Ведь это один раз в год приходится делать!

– Раз в год! Но зато уж и трудно это!..

– А почему?

– Вот почему, – улыбнулся он: – сначала требуется один общий билет на всю отару со всеми пастухами, потом еще по одному на каждых трех человек.

– А это зачем?

– Одних посылают за пищей, другим бывает нужно наведаться домой. Надо еще брать такой билет и для крупного рогатого скота отдельно… Словом, бог знает, сколько возни. Не приведи бог с ними связаться! Ничего, – поживешь нашей жизнью и узнаешь, как трудно приходится пастухам.

– Тебя самого, верно, обидели, потому ты так и говоришь, – сказал я.

– То-то и есть, что обидели! – начал Симон. – В прошлом году у меня в Ясиноватой стояла отара, а я должен был вернуться домой. Умерла у меня жена, надо было похоронить ее… Около середины зимы пришел ко мне человек и сообщил, что овечьи хлевы у нас погорели. Плохо мне пришлось, врагу не пожелаю. Я побежал к старшине за билетом. Тот отослал меня к приставу, а пристав живет в Квешети. Отсюда до Квешети верст шестьдесят будет. Туда и обратно – сто двадцать верст. Шутка сказать, пройти зимою такое расстояние, да еще по горам… Как быть? Попросил у старшины справку. До тех пор не давал, пока не выманил у меня пяти рублей за печать. Пошел я, благополучно, благодарение богу, перевалил горы, а пристав, оказывается, уехал по своим делам в Тбилиси. Есаулы сказали, что раньше месяца не вернется. Что мне было делать? Сердце кровью обливалось; все мое добро составляли овцы, хлевы сгорели, и я не знал в точности, все ли стадо сгорело или нет… Погоревал, погоревал и пошел обратно. В пути застигла меня вьюга, чуть снегом не занесло… Дома не мог оставаться. Решил итти без билета. Думал, – расскажу о своем горе, пожалеют, пропустят… Но у Дарьяла перехватили меня казаки. Билета у меня не было. Они задержали меня, связали мне руки и повели в Дзауг. Две недели держали в тюрьме. Потом отправили этапом в Душет. Две недели шли. А сердце горем обливалось!.. И там неделю продержали, потом отпустили… Слава богу, что стадо не погибло, – но как после этого могу я относиться к ним?

Слушая его рассказ, я с грустью думал о нынешнем недостойном времени, когда честному труженику неоткуда ждать себе помощи. Я горевал о судьбе народа, которым безответственные правители распоряжаются по собственному произволу, устанавливая для него свои законы и порядки, требуя от него непосильной дани.

Прошло некоторое время. Я подготовил пропускные билеты, и все мы, входящие в одно товарищество, собрались на покосном поле Шавхалиани за Тереком, как раз против Степанцминды. Мы перемешали наши стада и, предполагая на другой день двинуться в путь, собрали приношения и устроили прощальный пир.